Новый Белкин (сборник)

Реки крови и боли захлестнули Кому, взорвали мозг – она так поняла, что молитва ее услышана, ужаснулась и потеряла сознание от разрывающего сердце раскаяния.

Очнувшись, увидела опрокинутый мир: поваленные сосны и ели, горизонтальные заснеженные оградки. Не сразу дошло, что это она лежит на боку, в сугробе среди чужих надгробий. Вот и все, подумала Кома покаянно и почти бездыханно, понимая, что действительно – все. Мороз отпустил, совсем разжал свои когти. На слезе, как на карусели, закружились две крупные, рождественского помола звезды. И зазвучал, словно из-под земли, распеваемый дребезжащими голосами псалом.

Матронушка, догадалась Кома.

Псалом зазвучал громче, словно ее услышали.

– Затупись за меня, святая! – попросила Кома беззвучно.

– А ты за пятку хватайся, – весело отвечала Матронушка. – За пяточку мою ухватись – тут тебе и спасение!

Кома полезла в сугроб за пяточкой, стала царапать мерзлую землю, потом услышала звонкий смех.

– Не там ищешь, Пифка, нету меня в земле! На небеси поищи, старая!

Кома со стоном опрокинулась на спину, к небесам. Над ней склонились женщины в черном, о чем-то беззвучно шевелили губами.

– Простите меня, девчонки, – прохрипела Кома, захлебываясь кровью. – Виновата я...

Бог простит, ответили губы.

И тут в вышине, над суровыми тетками в черном и вершинами елей, в осиянной лунным светом звездной заводи заплакал младенец.

Иду-иду, обрадовалась Кома.

И полетела его кормить.

Прости и ты меня, крестная. Прости за все и за всех. Извини, что так долго держался за твою пяточку, больше не буду. Лети к своему Алешке. И маме Гале, если увидишь, низкий поклон. И Майке, и Тамаре, и всем-всем-всем.

Всем нашим мамам.

Речь при вручении

13 января здесь же, в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы, мне вручали премию журнала «Знамя» и Совета по внешней и оборонной политике – за патриотизм в литературе. А еще две недели спустя я был лишен вида на жительство в России. Самое обидное, что винить в этом некого. Вид на жительство положено продлевать за полгода до окончания срока действия, а я, по разгильдяйству, протянул почти до последнего. И мне его не продлили.

– Что ж теперь делать? – спросил я чиновницу в УФМС.

– Теперь вам придется выезжать из России, въезжать по визе и начинать все заново, – сказала чиновница.

Тут только я сообразил, какую свинью подложил себе своим разгильдяйством. Разом потерял и свободный въезд-выезд, и прописку в Москве, и право на работу. И даже голос – на нервной почве. А взамен приобрел чрезвычайно модную в этом сезоне болезнь: грипп Рота, он же кишечный грипп. Со всеми вытекающими последствиями.

Вот так аукнулась премия журнала «Знамя» и Совета по внешней и оборонной политике. Поэтому сегодня, говоря по-простому, я особо не парюсь. Искренне желаю успеха своим коллегам-номинантам. Ничего не дается на этом свете безвозмездно. Во всяком случае – мне.

Путешествовать на пару с кишечным гриппом – это даже не авантюра. Это сплошной, избыточный бурлеск. Однако делать нечего: 24 января мой вид на жительство истекал, в тот же день я собрался и на автобусе международного класса выехал в направлении Литвы через Латвию. И опять наступил на грабли. Из Москвы мы выехали 24-го – а на российскую границу, на пограничную станцию Бурачки, прибыли в три часа ночи 25-го. И меня не выпустили из России.

– Что же мне теперь делать? – спросил я бдительную пограничницу.

– Сидите здесь до утра. Утром придет начальник отдела нелегальной миграции, будет с вами разбираться.

– Послушайте, женщина, я восемь лет жил по виду на жительство и опоздал с выездом всего лишь на три часа. Выпустите меня, пожалуйста!

– Не могу, – ответила пограничница. – Не положено. И я остался в Бурачках.

Автобус ушел, я оседлал деревянную лавку в зале досмотра. Здесь были вполне сносные туалеты и даже буфет, круглосуточно обслуживающий пограничников. Поварихи наперебой расхваливали свои творожные сырники по двадцать восемь рублей порция, но я бормотал из Высоцкого: «Нет, ребяты-демократы, только чай», – после чего быстренько бежал в туалет, затем возвращался на свою лавку и читал «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова – полное издание, купленное перед отъездом из Москвы. На мой взгляд, это одна из главных книг о войне. Урезанный вариант поразил меня еще в детстве – и нынешний полный, сказать по правде, прибавил немногое. Хотя отдельные вставки – например, про то, что Лавру взорвали не немцы, а наши, – сделали картину объемнее.