Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

1:10 Здесь Иов в своем отчаянии погружается в горькие мысли о человеческой жизни вообще: жребий всех людей одинаков — пребывание их на земле подобно дням наемника (1). Горе его теперь выражается не столько в гневе, сколько в скорби по поводу бессмысленности человеческой жизни. Дни его бегут скорее челнока (6), и такова участь всех людей; жизнь — это всего лишь дуновение (7), и нисшедший в преисподнюю не выйдет (9). И вот парадокс: жизнь, хоть она и коротка, может стать для человека испытанием, ибо единственное, чего он жаждет, — смерть — недосягаема для него, и он превращается в раба, жаждущего тени (2). Однако ему доступно лишь наблюдение за состоянием своего истерзанного тела и покрывающих его гноящихся струпьев (5).

11–16 Иов называет две причины, побуждающие его обращаться к Богу со столь необычной просьбой — отступить от него (16). Первая: ничтожность его пронизанной страданием жизни (1–5); вторая: неизбежность смерти (6—10). Ему больше нечего терять. Его сетования обращены лишь к Богу, Который не только не оставляет его в покое, но поступает с ним как с одним из легендарных чудовищ из бездны (таким, например, как Таннин —морское чудовище), которых обуздывал Бог (ср.: 38:8—11; Ис. 51:9). Смехотворна сама мысль, что Иов мог представлять какую–то опасность для Вселенной Творца, тем не менее он удостаивается Его внимания, как и упомянутые выше силы, олицетворяющие хаос (12).

17–18 В своих размышлениях, звучащих как горькая антитеза псалму 8, Иов возвращается к теме диспропорции (12). Фраза «Что есть человек?» в псалме выражает благодарное изумление перед фактом, что такое незначительное в масштабах вселенной существо, как человек, является объектом постоянной заботы Всемогущего Бога. У Иова же вопрос «Что такое человек?» звучит как упрек Богу, что Его внимание к людям выливается не в благословения, но принимает форму постоянного безжалостного контроля, необъяснимой жестокости и мучительства.

19–21 Иов ощущает себя именно таким ничтожным человеческим существом. Возможно, он согрешил. Неужели же он настолько досадил этим Богу, что Он покарал его так сурово? В любом случае Иов скоро умрет. Для чего Бог откладывает исполнение наказания? Конечно, грех человеческий — это не пустяк, но неужели его, Иова, согрешение достойно такого пристального внимания Бога? Почему бы Ему не «простить» беззакония, совершенные Иовом? Следует заметить, однако, что Иов при этом не делает никаких признаний.

8:1–22 Первая речь Вилдада: «И если ты чист и прав, то Он… умиротворит жилище правды твоей»

Вилдад, как и другие, убежден в виновности Иова, а смерть его детей он рассматривает как подтверждение их греховности. Если Елифаз полагал, что Иов в целом был человеком праведным, хотя и мог, как и все прочие смертные, периодически получать наказания от Бога за какие–то прегрешения, то Вилдад менее уверен в его праведности. Его ободрение всякий раз сводится к одному условию: если ты чист и прав (6). Он не враждебен к Иову, но лишь понуждает его исследовать свою совесть, ибо только в невинности видит условие избавления от несчастий.

Большая часть речи Вилдада (8–19) посвящена теме непреложной взаимосвязи причин и следствий, а смерть нечестивого рассматривается в ней как иллюстрация этого явления. Речь Вилдада завершается сравнительно бодро (20—23); его основное утешение Иову таково: если ты невиновен, ты не умрешь.

8:2–7 Смерть твоих детей — наказание за грехи. Прежде всего Вилдад убежден в том, что Бог не извращает суд (3). Если Бог послал наказание, значит какой–то грех стал тому причиной. То, что произошло с детьми Иова, подтверждает эту точку зрения: Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их (4). А поскольку Иов жив, значит он не виновен ни в чем, заслуживающем смерти. Ему только нужно взыскать Бога и помолиться (5), и если он чист и прав, его молитва будет услышана. Для Вилдада все ясно и однозначно: судьба человека находится в прямой зависимости от его достоинств.