Новый босс (СИ)

— Какие серьги, милая? — участливо интересуюсь, словно и правда могу знать.

Темперамент беременной Сла-вы — нечто среднее между восторженным мамонтенком, нюхающим цветы, и прожорливой годзиллой, готовой раздавить неугодных людишек при малейшем поводе. Я уже нашел свои способы с этим справляться. Например, со всем соглашаться и в конечном итоге делать по-своему, потому что в девяносто девяти процентах случаев матрешка забывает, чего она, собственно, хотела.

— Серьги, которые ты мне подарил, — слышится ее расстроенный из дверного проема. — Я хотела надеть их на церемонию бракосочетания, а их нигде нет.

Тяжело вздохнув, Сла-ва втыкает руки в бока, от чего ее белоснежный сарафан натягивается на округлившемся животе. И пусть в моих глазах матрешка уже давно завоевала титул Мисс Мира, сейчас мне кажется, что она еще никогда не была так прекрасна. Босая и с распущенными волосами, из косметики — только легкий карибский загар. И с моим сыном в животе. То, что у нас будет мальчик, мы узнали за неделю до прилета сюда. Папа Карло, конечно, в восторге. Не в таком, как я, но по имени меня с дуру все же несколько раз назвал.

— Давай вместе поищем, матрешка. — шагаю к ней. Гребанные льняные брюки натирают мне задницу, но ведь именно так представляла себе этот день Сла-ва. Я, блядь, их даже подкатал. Матрешка воплотила в жизнь все мои мечты, так почему бы мне не сделать для нее то же самое.

Сла-ва смешно морщит нос, словно собирается чихнуть, и надувает розовые губы. Собирается плакать.

— Я хотела, чтобы этот день был идеальным. — прерывисто втягивает носом воздух. — И теперь не могу найти серьги.

Прочитал в интернете, что в голове у беременных творится такой гормональный борщ, что туда лучше своим половником не лезть. Одно радует, через несколько месяцев все это прекратится. Надеюсь.

Глажу ее по волосам и убираю за ухо прядь. Опа. А вот и сережки.

— Не хнычь, матрешка. Просто ты такая предусмотрительная, что уже их надела.

Быстро ощупав мочки ушей, Сла-ва расплывается в улыбке мамонтенка и виновато пожимает плечами:

— Уровень моего интеллекта стремится к табуретке. И как ты меня терпишь, Гас?

— Бывает непросто. — не удерживаюсь с ухмылки. — Ну ты же помнишь — я идеальный. И член у меня, говорят, большой.

— Тогда может ты и твой большой член в следующий раз сами попробуете выносить нашего ребенка? — незамедлительно рычит матрешка.

А вот и годзилла. Но даже такой я бы ее ни на кого не променял.

— Пойдем, — целую ее в лоб. — Пока церемонимейстер и фотограф не превратились в бекон.

Сла-ва вкладывает ладошку в мою руку и послушно шлепает босыми пятками к выходу. Менее чем в трехста футах от виллы, которую я арендовал, мы и поженимся. В белом шатре под романтичное завывание скрипок. Все для моей маленькой пузатой мегеры.

— Не жалеешь, что мы будем одни?.

— Да нет, — скалит белые клыки матрешка. — Богатый американский папик, свадьба на острове, холодильник, забитый кабачками. О чем еще мечтать.

— Ну, может, ты по папаше Карло и маме-медведице соскучилась. Или дракониху хочешь потискать.

Говори уже «хочу», а то еще пара шагов и сюрприз будет испорчен.

— Неа, — беззаботно отмахивается Сла-ва. — Меня и так все устраивает.

— Ну тогда прости за это. — успеваю сказать, перед тем как пустынный пляж оглашается высокочастотными визгами Фионы и мамаши Ирины.

И да, я настолько великолепен, что всех заблаговременно пригласил и даже оплатил перелет Фионе и Юджину. По случаю хотел и мамашу-медведицу ублажить бизнес-классом, но ее бывший брюзга-супруг взял затраты на себя.

— Малфой… — растерянно шепчет Сла-ва. — Это ты все ради меня?

Ну точно не ради себя я неделю раздраженное сопение папаши Карло в трубке терпел.

— Они здесь всего на три дня. На случай, если ты не хотела никого видеть.

Под топот бегущей Фионы и восторженные завывания без пяти минут тещи матрешка бортует меня животом и жадно вгрызается в рот.

— Я так люблю тебя, Гас. — бормочет между поцелуями. — спасибо тебе за это. Это самый лучший подарок.

А дальше я уже ничего не слышу, потому что от русских визгов у меня закладывает уши.

Оставив женский коллектив вдоволь наобниматься, иду к мужской половине топчущихся на песке гостей. Как назло, Добби о чем-то оживленно разговаривает с отцом, а значит бремя общения с папой Карло придется нести в одиночестве.

— Как долетели? — говорю первое, что приходит на ум.

Папаша Карло по случаю нарядился в костюм-тройку. Я пока до беседки дошел, младший с тепловым ударом в обморок шмякнулся, а у старика на лбу даже испарины нет. Все-таки страшная нация эти русские.

— Послушал бы треп Славиной мамаши тринадцать часов, не спрашивал бы. — ворчит тот. — Хотел в туалете ее запереть, да стюардесса не дала. Нельзя у них, видите ли. — окидывает мой прикид льняного Ромео и презрительно комкает рот: — А ты чего в рыбака нарядился? Все баксы свою американские на виллу спустил?

— Дочь твоя так хотела. — парирую. — На этом пляже и одного пижона от Бриони хватит.

— Если все гости собрались, то можем начинать, — с подобострастной улыбкой объявляет обливающийся потом церемонимейстер.