Новый Декамерон. 29 новелл времен пандемии

– Ты симпатичный, Лофти, – сказала она ему во время перерыва. – И высокий. Тебе стоило покорпеть в школе. Тогда не пришлось бы снимать комнаты и платить грабительскую аренду.

– Вы забрали все дома. И все перспективы.

Илейн стояла под вывеской: «Хотите свежую рыбу? Купите лодку».

– Ты о чем?

– О вас, старейшинах. Вот мы и корпим.

– Я тебе покажу старейшин, – сказала она, а потом заговорила про его мать: – Вот образованная женщина. Как тебя угораздило вырасти таким избалованным?

– О да, еще какой избалованный. За десять лет нам выпало два кризиса из тех, которые случаются «раз в поколение». Избалованный на всю голову.

Зоомагазин закрылся на следующее утро. Парень и без того ничем не торговал. Животными там были только его кореша. Но он сказал, по «Ньюснайт» сообщили: скоро всех закроют на карантин. Поэтому, нарушая правила, выпустил своих канареек в парке Глазго Грин.

– О, господи, – вздохнул Лофти. – Ты выбрасываешь свою золотую рыбку в Клайд?

За зоомагазином «Пет Эмпориум» находился бар «Эмпайр», он сначала держался до обеда, потом закрылся. К концу недели улица опустела, и на «Гриндр» все затихло. Квартира, которую снимал Лофти, выходила на парк, и странно было видеть, что около здания суда нет ни одного человека. Выветрился и дым из печей Палмади.

Он не любил звонить матери. Половину разговора она вспоминала прошлое или ныла про деньги.

– Ты как будто гордишься своей неповоротливостью, – сказала она ему в тот вечер. – И никогда ни в чем не виноват.

– Что?

– Тебе, наверно, так удобно.

– Моя жизнь – результат твоих решений.

– О, да возьми же ты наконец себя в руки. Тебе двадцать семь лет.

– Я не хотел быть плотником. И не думал, что задержусь на рынке.

– Ты вечно опаздываешь в гости, – сказала она. – Почему бы не пригласить к себе? Созвать дорогих тебе людей, продемонстрировать твою к ним расположенность?

– Потому что ты выпила все шампанское, – ответил Лофти.

Он не звонил ей следующие десять дней, а когда позвонил, ответила сиделка. Она сказала, мать не может подойти к телефону, дела плохи, и он в тот же день отвез ее в Королевский госпиталь. Конец наступил очень скоро. Сначала он ничего не мог сделать, а потом, что ни делай, было уже поздно. Врач звонил его старшему брату в Лондон, брат перезвонил Лофти, но тот, дескать, не подходил к телефону. Дэниэл ничего не значил для него уже много лет – он кончился. Вычеркнут из жизни.

Когда в 2015 году умер отец, между ними произошла размолвка. Лофти обвинил брата в краже портфеля из квартиры родителей. «Самое безумное обвинение, которое я когда-либо слышал», – послал ему тогда СМС Дэн, но Лофти его попросту проигнорировал. Потом Дэн вопил, орал на мать, та его заблокировала, и Лофти испытал ощущение победы. Ясно, Дэн не владеет собой и виноват не только в краже, а во всем. Он всегда вел себя так, как будто семья тянула из него жилы. Один раз Лофти поехал с ним повидаться, так они чуть не подрались прямо посреди Ноттинг-Хилл-Гейт. Сначала они что-то пили в закрытом клубе, а потом Дэн начал кричать на улице, что Лофти «ядовитый, лицемерный и жутко злой». Да пофиг. Лофти плюнул брату под ноги.

– Твоя жизнь посмешище, Дэн. Все эти деньги. Меня от тебя тошнит.

Мать потом говорила Лофти, будто слышала о той ссоре. Он знал, она помирилась со старшим сыном, а вот у него возникли проблемы. Мать с братом оказались в одной упряжке. Или на одной книжной полке. Использовали слово «нарушения». У людей, видите ли, бывают «разногласия». После той истории с портфелем мать по почте прислала ему книгу под названием «Как освободиться от самого себя». Лофти так и не понял, отнеслась ли она к его словам о краже всерьез. Мать об этом не заговаривала, никогда. Он опять почувствовал себя отрезанным ломтем, только иначе, чем раньше, и чуть не плакал, когда, покидая квартиру, хлопнул дверью. Он спускался по лестнице с ящиком инструментов в руках, думая о том, что могло бы быть и полегче.

Дойти до ее дома можно было за час. На Солтмаркет все опустили ставни. Вирус стал революцией в мозгах, поставил совершенно новые условия задачи. Около паба «Оулд шип бэнк» валялся человек, просунув голову между коленей. Лофти прошел мимо адвокатской конторы и посмотрел вверх, на дом под номером 175. Его отец бредил своими ирландскими предками, относя к их числу парочку футболистов, среди первых начавших играть за «Глазго Селтик»; Молли Броган, торговавшую цветами у Сент-Инека; профессиональных боксеров; владельцев притонов и первого Александра Брогана, полухимика, отравившего свою жену. Все они, «пять Александров», жили здесь. Первый приехал из Дерри в 1848 году и прямо с корабля отправился получать приходское пособие по бедности. Лофти стоял посреди дороги. На верху ступенчатого фронтона значился 1887 год, и до него дошло: дом, должно быть, построен на месте более старого. Вот они, Броганы, – там, наверху, со своей папистской утварью и непоколебимыми воззрениями на то, как надо выживать.