Новый день

А она ощущала глубокую, тягостную пустоту сейчас. Конечно, теперь, в конце этого странствия, этого пути, который она сама выбрала, было невероятно досадным проиграть в неравной борьбе с другими людьми! – она хотела отправиться в дорогу, а её задерживали… Но гораздо большим страхом был не этот проигрыш, не понимание, что кто-то другой может быть сильнее, может считать своё собственное решение по твоей судьбе главнее, а иное – потерять свободу. Свобода так сладка! – даже несколько дней, проведённых с нею, напрочь меняют сердца, не позволяя им более смиряться. А рабство, плен для того, кто не может смириться, – это жгучее пламя, медленно сжирающее душу…

Дверь снова хлопнула: в комнату вошёл Юсуф. В глазах его мелькнули молнии, когда он увидел, что Пьер, резко поднявшись и встав рядом, снова загородил собой Доминик. Она обернулась и, заметив султана, помрачнела.

– Вы обещали нас отпустить. Или это не так? – отвернувшись, сухо спросила она, не желая на него смотреть, и он ощутил, что душа его горит. На миг нахмурившись с досады, что действительно обещал отпустить юнца и его слугу, он тут же взял себя в руки.

– Конечно, обещание нерушимо! Но я хочу вам кое-что предложить: в темнице томятся ваши спутники – я готов отпустить и их, если вы согласитесь некоторое время пожить в моём дворце.

– Я много слышала о великодушии и мудрости султана и убеждена в том, что ни в чём не повинные люди и так будут освобождены! – ответила она, помня, что сказал Заир: владыка не собирался казнить её спутников, а значит, ему придётся отпустить их независимо от её ответа – просто потому что справедливые люди по-другому поступить не могут.

– Вы правы, – пристально глядя на неё, усмехнулся султан её уверенности, – невиновные будут отпущены… Но ведь есть и другой – тот, кто напал на меня. Кстати, он ранен и скоро сгниёт в темнице от своих ран; а, может, я всё-таки отправлю к нему лекаря – но лишь, чтобы он в сознании видел тот час, когда его поведут на плаху! – жёстко сказал он и, заметив, что Доминик побледнела, чуть мягче добавил. – Всё же я смогу забыть о его проступке и прислать ему лекаря, и даже отпустить на свободу, когда раны затянутся, – но только если вы этого захотите. Взамен же я прошу лишь одного: немного поживите в этом дворце, радуя нас своим присутствием. Мне кажется, это не такая дорогая цена за жизнь, чтобы от неё отказываться?

Она помолчала, обдумывая.

– Не смей! – услышала она на ухо шёпот Пьера. – Ты не должна

«Не должна… Не должна… – как в тумане, понеслись в её голове мысли. – Я никому ничего не должна… Я уже говорила так, очень давно, в прошлом, говорила!.. У меня был выбор, и я его сделала, и где я сейчас?.. Могла ли я поступить иначе тогда? И могу ли поступить иначе теперь…».

– Сколько времени мне нужно пробыть здесь, чтобы оплатить вашу щедрость? – хмуро спросила она.

– Сколько сами решите, но, конечно, не меньше, чем потребуется для выздоровления вашего спутника.

– И я могу жить тут так, как привыкла сама? – недоверчиво уточнила она, но он не ответил, сдержанно глядя на неё, не споря и не выдавая истинных чувств.

Он был уверен: главное – это убедить её остаться. «Когда она поживёт здесь, в уюте и спокойствии, она расслабится», – подумал он. «Это ведь странствия и близость к опасностям сделали её сильной и осторожной. Она отдохнёт и снова вспомнит свою женскую сущность, и сама захочет остаться тут, в роскоши и комфорте. Нужно лишь время… А если позже она и решит всерьёз покинуть дворец, то тогда и узнает, что это невозможно. Ей останется только смириться, но это будет легко – она ведь уже привыкнет жить здесь», – мысленно отметил он, бесстрастно глядя на неё.

Доминик оглянулась, будто в поисках помощи или знака, указавшего бы, как поступить. Но во взгляде Пьера она прочла категоричный отказ, а в глазах Заира прочесть совет или подсказку было невозможно…

Ещё раз она подумала о том, как хорошо было бы прямо сейчас же отправиться в путь и, проехав крепостные ворота, навсегда забыть об этих тяжёлых днях!.. Но тут же ощутила, что на душе её вечно висела бы тень казнённого Гильберта. Да, она не знала его, как человека, никогда не беседовала с ним по душам, не считала другом… Но он был человеком – живым. И, если бы она отказалась, он навсегда исчез бы из этого мира. «Могу ли я это позволить? Могу ли я позволить это самой себе?», – снова подумала она и, наконец, решилась.

– У меня нет другого выхода, – тихо произнесла она, и Пьер мысленно выругался. – Я останусь здесь… ненадолго – пока Гильберт не поправится… Вы ведь направите к нему лекаря?

Она вопрошающе взглянула на Юсуфа, и тот довольно про себя отметил, что в её глазах не было неприязни к нему. Тонко улыбнувшись, он кивнул в ответ и направился к выходу, по пути махнув рукой Заиру. Тот пошёл следом, сам не понимая, рад ли тому, что всё так произошло… – он был верным слугой и другом султана, но он был другом и для Доминик… Он бы желал, чтобы они оба были счастливы! А было ли это возможно, он не знал.

Глава 5