Новый директор

— Здравия желаем, товарищ директор!

— Михаил Петрович, пропащая душа! А я всё поглядываю кругом: куда, думаю, вы исчезли?

— Не исчез. Раздобыл бульдозер на с-сегодня и завтра.

— Предупредили бы…

— Не хотелось обнадеживать. Вдруг бы сорвалось!

— Где вы его раздобыли?

— В своей части. Т-трудно было добираться: по одной улице нельзя, по другой нельзя… К-кружили, кружили. А ведь скорость-то у него не реактивная. Хотел утром поспеть, и вот столько времени впустую… Так что разрешите приступать к делу?

— Михаил Петрович, — беря под руку летчика и подводя его к окну, сказал Константин Семенович, — начальником строительства стадиона назначен Женя Байков. Вон он справа подходит, в зеленой рубашке! Очень хороший мальчишка! Щадите его самолюбие. Важно, чтобы все остальные ребята видели, что с ним считаются… мы с вами, честно говоря, закладываем основу их самостоятельности. До сих пор ребят здесь только опекали, делали за них…

— Я понимаю, Константин Семенович, — улыбнулся Куприянов. — Бульдозер пришел в распоряжение начальника строительства. Так, что ли? Пускай командует.

— Пускай дает задание, — поправил директор. — А если пропадут лишние полчаса-час по нераспорядительности… черт с ними! Пускай пропадут. И еще одно: они должны сами позаботиться о водителе.

— Это хорошо. Ему надо где-то переночевать. Правда, он человек военный…

— Ночевать он будет в школе.

— Отлично. Ну не буду мешать…

«Да. Этот кажется подойдет, — подумал Константин Семенович, проводив глазами летчика. — Умеет работать».

В дверь постучали.

— Войдите!

— Константин Семенович, это к нам пришел бульдозер? — спросил Клим, как только закрыл за собой дверь.

— К нам. А вы его не хотели пускать?

— Нет, почему же…

— Я не знаю, почему вы решили никого не пускать в школу, — шутливо заметил директор. — У дверей поставили такого строгого мальчика…

— Ну, это просто недоразумение, — смутился начальник штаба. — Он не узнал химичку, а она… Ну, она всегда такая!

— Я не упрекаю мальчика. Он очень хорошо, несет наряд, но стоит ли ему вообще стоять у дверей? Почему вы решили затруднять всем доступ в школу?

— Константин Семенович, там столько сырых и диких набралось!

— А кого вы называете дикими?

— Дикие? Это которые болтаются без дела… ходят, смотрят.

— Дикие, потому что не организованы… Ничего, меткое определение! Садитесь, Клим, нужно посоветоваться. Мы должны найти общий язык. Ведь вы мой заместитель! Хороша будет работа, если мы в разные стороны потянем. Согласны?

Вместо ответа мальчик кашлянул в кулак.

— Как-то очень давно я прочитал в «Правде» заметку приблизительно такого содержания: «В ответ на наш фельетон «Плохой буфет» на станции такой-то, редакция получила из управления железной дороги письмо. Помещаем его без комментариев: «Комиссия проверила на месте работу буфета. Все факты подтвердились. Меры приняты. Буфет закрыт…» Вы понимаете, — продолжал Константин Семенович, когда Клим перестал смеяться, — что подобный метод работы нам не подходит. Если появилось много «диких», как вы говорите, то нужно их не выгонять, а организовывать. То есть исправлять то, что делает их дикими. Контроль за приходящими, конечно, нужен, но все ученики, все до единого, являются полноправными хозяевами своей школы. Это не только красивые слова. Так оно есть и так будет… Хорошенько подумайте, Клим!

— Я думаю, Константин Семенович.

— Палочный метод, так сказать, дубинка — это самый примитивный метод. Дубинкой орудуют те, кто иначе не может. Мозгов не хватает. А я более высокого мнения о вас. Вы можете совсем по-другому наводить и поддерживать порядок: умно, просто, тонко и даже весело…

То, что Константин Семенович не приказывал, а разговаривал, как равный с равным, так восхищало юношу, что он готов был улыбаться даже тогда, когда для этого вовсе не было причин. Так и сейчас, как он ни крепился, а засмеялся и спросил:

— Значит, «дубинку» долой?

— Почему долой? — огорошил его директор. — Нет, я думаю, что иногда и «дубинка» пригодится. Мало ли какие случаи могут быть в нашей жизни! Чувство меры — великое чувство…

Договорить не удалось. В дверях, предварительно постучав, появилась учительница химии.

— Извините, пожалуйста! Я помешала? — бойко спросила Лизунова, посмотрев на юношу.

Клим в свою очередь вопросительно взглянул на директора.

— Нет. Я уже всё сказал, — ответил Константин Семенович, поднимаясь. — Идите… Вы ко мне, товарищ Лизунова? Я не ошибаюсь, вы Лизунова?

— Совершенно верно! — заулыбалась учительница, проводив взглядом школьника. — Здравствуйте, Константин Семенович! Позвольте от всей души приветствовать вас и выразить свое восхищение вашей деятельностью!

— Какой деятельностью? Никакой деятельности еще нет.