Новый дом с сиреневыми ставнями

Таня отметила новую манеру говорить. Во-первых, очевидно, моден южно-русский говор: интонации, произношение (Ихорь вместо Игорь так и витало в воздухе, видимо, этот самый Ихорь был самым популярным парнем в коллективе). Правда, это не значило, что ребята не москвичи. Вполне даже москвичи. Но – первого поколения. Родители разбогатели «у трубы», купили квартиры и дома в столице, дети, естественно, полноправные столичные жители. Остался семейный говорок. Ну и что? Подумаешь! Пусть москвичи переучиваются! У кого денег больше, тот и произношение определяет.

Во-вторых, говорить полагалось размеренно, певуче и негромко, но жестикулировать – активно, бурно, так примерно, как это делают глухонемые. Правда, у глухонемых каждый жест выверен и оправдан необходимостью. Здесь же руками выписывали всевозможные кренделя, чтобы продемонстрировать ювелирные украшения и накладные ногти.

В-третьих, слова произносились в нос, очень жеманно. В этом, по-видимому, заключался особый светский шик.

Довольно долго смеялись над жутко опозорившейся Каринкой, которая ходит вся навороченная, а на самом деле все у нее окопное, с рынка.

– Представляете, вчера. Приходит. Сумка – вижу: «Гермес»! Вообще: обалденная крутая сумка. Она так: туда-сюда с этой сумкой – все типа видели? Я ей: «Это у тебя «Гермес»?» А она так на меня глянула, как на вирус гриппа. В упор не видит, а презирает все равно. И отвечает: «Это не «Гермес», это «Биркин»!»

Благородное собрание так и зашлось от смеха. Даже собачки подтявкнули.

– Во беспредельщица, прикиньте! Даже не знает, что «Биркин» – это и есть «Гермес». Пришлось объяснить.

– Надо еще глянуть на все ее лейблы.

– Небось сидит сама и вышивает. Стучит на швейной машинке ночами…

– Ну…

Вскоре тема разговора плавно сменилась на более животрепещущую.

Собравшиеся обсуждали марку часов, купленных отсутствующим персонажем по имени Дима.

– Ха-ва-рит: пятьдесят штук зеленых стоят. А сам за кофе никахда не заплатит.

– Ну, может, ему Анька купила. Он же с Анькой теперь. У нее муж знаешь кто! Ей пятьдесят штук – тьфу. Муж ее любит. Муж дал – точно.

– Муж ее любит, она Диму…

– Ну и шо? Димка клевый. Только я не верю, что за так дорохо часы. Купил на рынке за тыщу рублей. Понтуется теперь.

– Ну – не зна-а-аю. Выглядят круто. Как родные.

– Я сказала: дай посмотреть, а он руку убрал. Не родные.

– А может, он Аньку боялся, что заревнует к тебе?

– Аньки не было. Красивые такие на вид часы.

– На вид! Там все дело в механике. Стекло какое – вот что надо было смотреть.

Понятно было, что компании тема не в тягость и тянуться разговор может часами. Под такие реплики можно медитировать, как под звуки прибоя, кудахтанье кур или голубиный клекот. Ведь о чем воркуют голуби – кто его знает? Может, тоже о чем-то очень приземленном, не лучше этих часов.

Наконец принесли суп. Вполне хороший. И соус не отличить от марсельского.

Как они впервые прилетели в Марсель, какая жара была, море искрилось. Как бросили вещи в номер и поехали в известный морской ресторан. Там и попробовали этот знаменитый суп. И правда, одним супом наелись ужасно. До темноты потом сидели, попивая вино, под крики чаек, любовались лунной дорожкой на воде, вдыхали запахи пиний. Неужели все-все это теперь в прошлом? И все воспоминания о прошлом будут причинять боль?

– Как вам супчик?

– Замечательно. Как настоящий. – Таня вздрогнула от неожиданности, слишком уж задумалась над своим буйабесом.

– А он и есть настоящий. У нас повар из Марселя. И продукты первоклассные, – укорил официант.

Тут у Тани зазвонил телефон.

– Ты где? – раздался энергичный голос Олега.

Как же давно он не звонил ей днем! Только сейчас она это заметила. Раньше созванивались они чуть ли не каждый час. На секундочку: «Люблю, целую, пока-пока». В последнее время они были слишком заняты. Всем, чем угодно, только не друг другом. Все равно – были друг у друга, были вместе, но вполне могли прожить день до вечера, не напомнив о себе.

– Я тут. На двадцатом этаже. Суп ем.

– И я рядом. Жди меня, закажи мне тоже, я голодный жутко.

Все как всегда. Привыкла она к хорошему. К тому, что не одна. К уверенности в человеке, на которого можно положиться. А что если придется отвыкать?

Приход Олега произвел среди барышень с собачками настоящий фурор. Только сейчас, глядя словно со стороны, Таня осознала, как привлекает к себе женское внимание ее родной муж. Раньше она относилась к этому с юмором.

Даже если в гостях какая-то знакомая, изображая слишком выпившую, лезла к Олегу целоваться или усаживалась на колени, Таня не реагировала. Зачем обращать внимание на чужую глупость? Они потом вместе и смеялись над внезапно проявившимся знойным темпераментом дамы.

– А что творит, хотя в летаххххх! – подражая Высоцкому, удивлялся Олег.

– У нас, в кафе молочном «Ласточка, официантка может так», – вторила Таня.

Ничего, кроме смеха.