Новый дом с сиреневыми ставнями

Продолжение Олиной истории VIKTOR

На следующий вечер Таня, в красках описав Оле все, что поведал ей ночью Олег, вспомнила, что рассказ подруги прервался на самом интересном месте.

– Оль, а что было потом? Ты же хотела что-то еще важное рассказать, помнишь?

Ольга вздохнула. Она явно колебалась, взвешивала, сможет ли одолеть это повествование.

Все же решилась:

– А потом… Ладно, расскажу. Как раз после поступления… Помнишь, жара стояла? Я такая счастливая была, что все кончилось и все по-моему получилось… Пошла в наш парк днем. На пляж. Народу полно. Я легла чуть в сторонке, ну, шагах в десяти от людей. Лежу с книгой и ничего не замечаю… Подошел мужик с дикой руганью: шлюха, сука и тому подобное. Я оцепенела. Он меня за волосы всей пятерней уцепил – и в кусты. Почти никто внимания не обратил, как я поняла. А он еще орал: «Я тебе дам, как из дому убегать, шалава!» Я потом поняла, что это прием такой. Все сразу думают, что это или папа с дочкой, или муж с женой отношения выясняют, и не лезут. Дела семейные. Это длилось секунды. Я ничего подобного не ожидала. Мысль пронеслась: сейчас он увидит, что ошибся, отпустит. Да… В общем, изнасиловал он меня. Рот зажал вонючей ручищей… Хрипит, слова такие выплевывает – до сих пор у меня в ушах стоят… Потом не помню, то ли сознание потеряла, то ли что… отключилась на какое-то мгновение. Он встал надо мной и стал ссать… И опять орет, что пусть только попробую в следующий раз без спросу куда пойти… Представляешь, ни один человек глазом не повел, не встал со своего полотенца, не глянул, что там творится. Если всем все по фигу, чего они ждут? Какого порядка? Какого добра?

Ладно… Ушел… Я лежала и думала, что умерла. Все. Нет меня. Тела у меня моего больше не было. И внутри… Все было не мое… Как-то я выползла из этих кустов, подтащила к себе одежду. И тут еще страх жуткий пришел за моих. Я поняла, что, если себя в руки не возьму, не скрою от них все это, они просто умрут. Ну, ты знаешь, они меня поздно родили. Я все время за них боялась, ночью все заходила к ним, слушала, как они дышат. Тебе не понять, у тебя молодые родители были тогда…

– Еще как понять, Оль, еще как понять, – прошептала Таня.

– В общем, как ты понимаешь, некуда мне было идти, кроме как к Машке с Аней. Мама-то моя дома сидела, меня к обеду ждала. Этим уже было по одиннадцать лет. Главные мои дружбаны. Маша мне открыла. Я ей говорю: «Мне надо срочно в душ, пусти». Пошла, час наверное, стояла. До сих пор во сне это вижу. Хорошо, что редко. И вот я выхожу, а Анечка дает мне своей мамы сарафанчик. Ты представляешь, какая умная! Не то чтоб она поняла, что со мной стряслось, но – почувствовала, что ли, что надо сделать. Я теперь уже знаю, что чувствуют они совсем по-другому, чем мы. Им слов не надо. И потом… Она мне показывает на мои шмотки, на подстилку пляжную – все сложила в пакет, ключи от квартиры и книжку мою отложила, а про пакет говорит: «Выбросить?» Я только кивнула. Потом Машка моей маме позвонила: «Оля у нас, с Аней играет. Можно она у нас переночует?» Конечно, было можно. Аня, как медвежонок мягкий, притулилась ко мне, убаюкала. Так мы с ней вместе и уснули. Машка и своим родителям наплела, что мы заигрались и притомились, что моя мама разрешила. На следующий день мои на дачу уехали. Мне можно было с ними не ехать, отказаться: уже большая, студентка. Вот я за два дня как-то очухалась. Анечка от меня не отходила. Если б не она, не знаю, смогла ли бы вообще дальше жить. Я внутри вся пустая и черная была. А она эту пустоту своей любовью наполнила. Куда мне без них, скажи?

– Олечка, миленькая моя! Как же ты мне ничего не рассказала! Я бы была с тобой. Я бы поняла…