Новый год

К вечеру, я решил пойти на улицу, уж и сам не знаю зачем. Вид у меня неважный: мешки под глазами (хоть раньше их и не бывало), растрёпанные волосы и щетина, которой любой актёр, играющий алкоголика, позавидует.

Небо стало тёмным, появлялись звёзды, луна, фонари и гирлянды светятся везде.

В центре города стоит огромная ёлка, освещённая разными лампочками и прожекторами, рядом бегает много детей, и все получают подарки.

На заснеженных улицах полно людей… влюблённые пары, семьи, компании друзей… все счастливы, все вместе… а я один… хожу средь них угрюмый. Должно быть, странно это выглядит со стороны: у всех радость, а тут какой-то хмырь ходит – грустит, только праздник омрачает да народ пугает непотребным своим видом. А я просто не понимаю, как можно быть такими счастливыми… почему всем весело, а мне нет, почему все вместе, а я один?

Я возвращаюсь в холодную квартиру, шторы стоят парусом от ветра, немного снега намело на пол у окна. Вот, теперь точно надо его прикрыть, а то ещё сугроб привалит – не разгребу.

Берусь за ручку, закрываю… пепельница вылетает в окно, и через несколько секунд слышится звон разбитого стекла (или же льда).

«На счастье», – думаю я и смотрю вниз. На асфальте блестят осколки стекла и льда. «Прям моё состояние», – про себя говорю я и задумываюсь, что сготовить на ужин.

Впрочем, выбирать не приходиться… «завтрак, обед и ужин холостяка» – пельмешки.

На часах одиннадцать вечера.

В моей квартире темно.

Телевизор включён, все там друг друга поздравляют, поют, пьют, веселятся… а я сижу на подоконнике у открытого настежь (или нараспашку) окна (снова, здравствуй! снова, как дела?).

Снаружи холодно, редкие снежинки попадают на меня, а я этого не чувствую.

С улицы слышится смех, слышатся радостные возгласы, а мне не смешно.

Снежинки крутятся в воздухе, напоминая небольшую метель… и видно в их мерцании что-то до боли знакомое, что-то печальное, что-то молчаливое, что-то… похожее на меня…

Я всё ещё сидел на подоконнике, когда из комнаты, где работал телевизор, зазвучали фанфары перед речью президента.

Решил, наконец, слезть и открыть шампанское, а то прям вообще не Новый год.

Пока открывал, уже и прозвучала речь, пробили куранты, спели гимн, на улице послышались звуки салюта, и небо осветилось различными цветами огней, вырисовывавших самые невероятные и красивые рисунки.

Спасибо тем людям, что не ленятся запускать его на Новый год! Это ж бесплатное шоу для почти всех жителей города…

Я стою с бокалом шампанского у открытого окна, откуда ветер задувает ко мне в дом снежинки, а я этого всё ещё не чувствую…

Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведёшь… вот, ведь, как грустно всё выходит…

Я чувствую, как в носу начинает пощипывать, как перед слезами…

Тут, раздаётся звонок телефона – звонит мама, тот человек, которому я нужен, который про меня помнит, хоть нас и разделяет расстояние…

Отвечаю на звонок, мы поздравляем друг друга.

По телевизору показывают концерт, за окном фейерверки и снег и сотни радостных лиц… а мне грустно и тоскливо… встречать Новый год одному…

«И видеть Новый год»

На улице уже смеркалось, хотя на часах было только начало пятого. Впрочем, ничего удивительного – декабрь на дворе – предновогодняя пора.

В воздухе вихрем кружились снежинки. Лёд на лужах, будто груда алмазов, красиво поблёскивал. Под ногами отзывался хрустом снег.

Сквозь всю эту красоту, смешанную с холодом, Ирина шла по белому заснеженному асфальту. Вдоль дороги стояли мрачные «облысевшие» деревья, кора которых от темноты и холода казалась совсем чёрной. Сквозь их голые ветви, покрытые снегом, были видны разноцветные огоньки окон и гирлянд в домах. От этого даже казалось немного, что это такие яркие листья на снежных ветках. Однако это была такая простая, но такая искренняя человеческая радость приближающемуся празднику – Новому году.

Ирина шла за своей дочкой в детский сад. С тех пор, как день стал становится короче, она старалась забирать Надю пораньше, что всегда радовало малышку.

Наконец, показались знакомые белые стены. В окнах горел яркий свет, и видны были силуэты играющихся детей. Сколько Ирина ни забирала свою дочку, а всё пыталась найти её в окнах. И никак не получалось.

Зашла в знакомый вестибюль, в котором висело много детских разноцветных курточек и опёрлась на одну из стен перед дверью, за стеклом которой бегали и играли детки. Она знала, что Надя сейчас её заметит. Да! Такая родная и милая маленькая фигурка в розовой кофточке уже бежит к двери с возгласами:

– Мама! Мама пришла!

Воспитательница, улыбаясь, открыла дверь, ибо девочка всё ещё не могла дотянуться до ручки.

Ирина присела на корточки, и Надя устремилась в её родные и холодные, с улицы, объятия.

– Привет, Наденька! – нежно говорила мама. – Соскучилась?

– Да! – нараспев воскликнула девочка. – Пошли домой!

Она выскочила из объятий мамы и побежала к курточкам под умилённый смех и улыбки Ирины и воспитательницы.

– Мама, мама! – заговорила снова Наденька, когда мама помогала ей застегнуться. – А почему Серёжа всё время сидит на месте и ничего не делает?