Новый год с летальным исходом

— Аааа, ну раз неотложное то ладно — вроде как улыбнулся Марк Леонидович — так что вы хотите мне передать?

— Ничего.

— Так какого черта тогда вы пришли? Что за идиотские шутки? — вспылил Маркел.

— Никаких шуток. Разрешите присесть?

— Присаживайтесь — сквозь зубы процедил мужчина и сам сел за рабочий стол.

Мне ничего не оставалось, как сесть напротив него и начать рассказывать.

— Может быть, вы уже знаете, что Владлен Платонович недавно скоропостижно скончался прямо на работе. Оказывается, вы были его последним посетителем, поэтому я хотела бы кое о чем вас спросить.

— А вы вообще кто? — перебил меня Маркел.

— Я коллега покойного.

— Эсмеральда Николаевна? — с какой-то двусмысленной интонацией произнес Маркел.

— Нет, меня зовут Елена Станиславовна.

— Паспорт с собой? — спросил Маркел.

— Паспорта нет. Есть служебное удостоверение. Оно с фотографией.

— Пойдет.

Он покрутил в руках мое удостоверение и отложил его на край стола.

— Что вас интересует?

— Зачем вы приходили к Владлену Платоновичу? — я забрала со стола удостоверение и спрятала его в сумку.

— Это мое личное дело и я никому не обязан отчитываться.

— Теперь обязаны — я слегка ошалела от собственного нахальства, но интуитивно чувствовала, что если поведу разговор в другом тоне, то ничего не узнаю.

— Почему это?

— Я уже сказала, что вы последний кто к нему приходил. И после вашего визита он умер.

— Нет. Я знаю, что умер он на глазах у массы людей. Что-то там у вас упало во время праздника.

— Это просто совпадение. На самом деле его отравили.

— Откуда у вас такие сведения?

— В полиции сказали.

— Значит, будут еще и полицейские — тихо сам себе сказал Марк Леонидович и повернулся к женщине, как будто хотел и ей что-то сказать, но передумал и просто махнул рукой.

— Послушайте, Елена, ничего криминального в моем визите нет. И я даю вам честное слово, что не травил вашего шефа. Такой ответ вас устроит?

— Это не ответ. Конечно, человек подсыпавший яд будет все отрицать.

— Да зачем же мне это делать? — казалось, Маркела забавляла моя настырность.

— Этого я не знаю.

— Может, есть предположения?

Маркел явно издевался. Ну что ж — он хочет знать, что я думаю — я скажу.

— Я думаю, что вы предложили ему что-то незаконное. Директор отказался, и вы его отравили.

— Не смешите меня, Елена. Этого не было просто потому, что такого быть не может. Наши деловые интересы не совпадали никогда и ни в чем. В принципе я могу рассказать, что связывало и связывает меня с Владленом. Тем более, что сейчас это все равно станет известно, да я и не скрывал никогда. Скрывал Владлен.

Маркел достал сигарету. Закурил и начал рассказывать.

— На самом деле мы с Владленом родные братья. Мой отец умер, когда я был совсем маленький. Какое-то время мы жили вдвоем с мамой, а потом появился дядя Платон. Мама вышла за него замуж, и вскоре родился Влад. Наша мама была очень суровой и принципиальной женщиной. Я всегда побаивался её, а с дядей Платоном было легко и весело. Он возился с нами, играл и учил всяким разным мальчишеским премудростям. Но характер нашей мамы это тема отдельного разговора и возможно даже тема для диссертации не одного психолога, если не психиатра. Не знаю, была ли она когда-либо счастлива. Она была коммунисткой до мозга костей. Такой, каких в старых советских фильмах показывают. Строгая и правильная, но правильная какой-то книжной неестественной правильностью. Самыми важными для неё всегда были общественные интересы. Ей будто нравилось пренебрегать своими и нашими потребностями. В детстве я думал, что она нас просто не любит.

Я хорошо помню, как они поссорились с отчимом. На заводе был субботник, а он отпросился, сказавшись больным, и уехал в деревню вместе со школьным другом помогать кому-то крыть крышу. И в качестве оправдания сказал матери, что на субботнике работал бы бесплатно, а так ему пятнадцать рублей заплатили. Мать велела ему уходить.

Мы остались одни. Какое-то время отчим приходил с нами повидаться, когда матери не было дома, а потом перестал. Может быть, у него сложилась своя новая жизнь, а может кто-то сказал матери и она запретила. Не знаю. А с Владом всегда были очень дружны. Всегда. Было в нас какое-то сиротское братство. Я любил брата до самой его смерти.