Новый год со спецэффектами

– Где? Да в неведении! Мало ты закатывала истерик в жизни? Впервые решил сделать тебе наперекор, потому что от этого зависело счастье Машки. Они с Ренатом любили друг друга.

– Кончилась любовь!

– А знаешь, у меня к тебе тоже ничего не осталось, кроме чувства брезгливости. Жить не хочется…

– Ну так в чем же дело? Допей остатки водки из бутылки, и нет проблемы.

Возникшую паузу в перебранке я расценила как время, отведенное Карлу Ивановичу и мне на раздумье. Тишину прервала шлепанцем, лихо сброшенным с лестницы. Следом за ним, деланно охая, спустилась и сама. Возникшая перед глазами картина совсем не соответствовала тому, что я собиралась увидеть. Василиса Михайловна отнюдь не протягивала супругу смертельное зелье, которое я намеревалась у нее отнять. Более того, она стояла на коленях у дивана, обняв Карла Ивановича и положив ему голову на грудь. А он гладил ее по волосам. Мое появление их несказанно удивило. Не меньше, чем меня их поведение. Не переменив положения, оба уставились на меня в ожидании объяснений.

– Добрый день, – вымученно выдавила я, старательно изучая слетевший шлепанец. – Вот, заблудился…

Василиса Михайловна медленно встала, заботливо поправила на муже одеяло и, присев на краешек дивана, молча ждала продолжения. Я подумала, подумала и брякнула:

– Карл Иванович, да вы не переживайте. Тот еловый венок, что украшал вас в гробу, не Машиных рук дело. Это я вам с полной ответственностью заявляю.

Карл Иванович глубоко вздохнул, махнул рукой и отвернулся. В переводе на язык слов – «оставь меня, старушка, я в печали». Ну не хотел человек верить в хорошее…

– У вашей дочери прекрасный вкус, да просто и времени не было на такую самоделку. И не заслужили вы от нее подобного презента. Кстати, моя шапочка на вас лучше смотрелась.

Карл Иванович не пошевелился, зато Василиса Михайловна сквозь зубы потребовала, чтобы я убрала со стола. Как почаевничали, так все и бросили. Со своими проблемами они как-нибудь сами разберутся. А мою шапочку, испорченную малиновым компотом, постирают и вернут.

– Вам для разборки целой жизни не хватило!

Я чувствовала, как во мне поднимается раздражение. Мы с Наташкой здесь пострадавшая ни за что ни про что сторона.

– Не зря сюда бабка Варвара зачастила! Напрасно, Василиса Михайловна, вы постарались убить зятя. И можете выкинуть мою шапочку на помойку. – Вылетело это у меня неожиданно. Злость – очень плохой советчик. Не один раз доказано.

Василиса Михайловна трижды попыталась задать вопрос: «Что-о-о?!» На четвертый это ей удалось. Я моментально сгребла чашки в кучу, не обращая внимания на многочисленные лужицы, разбежавшиеся по скатерти, и гордо, но быстро понесла себя и их на кухню. Через полминуты там же была Василиса Михайловна:

– Повтори, что ты сказала! – прошипела она.

Я уже опомнилась. Демонстративно выгребла из сушилки ножи и вилки, убрала их в стол, подумав, отправила туда же половник и, не мигая, уставилась в карие очи собеседницы. Не выдержав моего, надеюсь, пронзительного взгляда, она медленно закрыла лицо руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Амплитуда колебаний все увеличивалась. Возникла реальная угроза, что живой маятник окончательно слетит с катушек.

– Этого никто не видел!

Доза примененного мной успокоительного средства не совсем благотворно подействовала на Василису Михайловну. Колебания прекратились, зато последовавшие за ними разброд и шатания женщины по кухне грозили и ей самой, и кухне инвалидностью. Но я в тот момент думала только о своем здоровье. Улучив подходящий момент, развернула Василису Михайловну к двери и выпустила на простор холла.

На диване сидел Карл Иванович и терпеливо ждал объяснений. Замечательный человек. Прийти на выручку жене ему мешали слабость и полнейшее смятение чувств.

– Васенька, это правда?

Васенька ничего внятного сказать не могла. По-прежнему шествовала вслепую, с лицом, закрытым ладонями. Я выступала в роли поводыря.

Вид Карла Ивановича мне очень не понравился. Цветом лица он опять стал напоминать белый нарцисс. Оживление вносил только красный, заплывший от стыковки с Наташкиным локтем, глаз. Осторожно подкинув к нему на диван жену, я как можно мягче пояснила:

– Она сделала это нечаянно. Целилась в залетную из прошлого муху, из которой сама же раздула слона.

– Откуда вы знаете про прошлое? Васенька, позволь, я немного отодвину ногу, ты мне ее прищемила.

Я пожала плечами и заявила:

– Догадалась…

– Это возмездие, Карик, – прошептала Василиса Михайловна, отнимая от лица руки. На лице была истинная мука и отчаяние. – Через столько лет…

Чувство жалости было подобно шквальной волне. Оно захлестнуло меня с головой. Но тут со второго этажа донеслось шарканье тапочек, которое подействовало отрезвляюще. Я мигом собралась и с чувствами, и с мыслями, не преминув просыпать на стол сахар.

– А-а-а, к счастью, – предупредила присутствующих, заботливо раскидывая кучку в разные стороны, и прижала палец к губам, призвав к окончанию переговоров. Мне неуверенно заулыбались.