Новый год в стиле хюгге

Кир возвращается в шапке. Руками в перчатках стряхивает с лавочки снег, ставит на нее сумку.

– А этот лед меня выдержит? – спрашиваю.

– Ну, трактор, который лед расчищал, выдержал. Под такой пушинкой, как ты, точно не прогнется.

«Не треснет», – по привычке хочу поправить его я, а вместо этого играю со словами:

– Но ты же прогнулся.

– У меня в этом был свой интерес, – говорит Кир и вручает мне женскую пару коньков.

Мы переобуваемся. Кир помогает мне зашнуровать ботинки – с оттопыренным пальцем самой не справиться. Потом подает мне руку, и мы, проваливаясь коньками в пушистый снег, спускаемся на лед.

Я делаю несколько неловких движений. Почему-то в мыслях я казалась себе более грациозной и устойчивой. Пытаюсь ехать, но кажется, будто двигаюсь на лыжах, а не коньках. Как-то нелепо расставляю ноги, совершенно по-дурацки размахиваю руками, пытаясь удержать равновесие. При этом перчатка только на одной руке, а другая забинтована. Да уж, шикарно я смотрюсь с середины озера, куда уже добрался Кир…

Наблюдаю, как он пытается ехать задом наперед, и расплываюсь в улыбке. Как же мне этого не хватало: снега, ночи, леса, Кира… На это время я забыла и о работе, и о моде, и о клиентах. Давно такого не было. Сердце бьется сильнее, будто я волнуюсь.

Делаю еще пару неловких движений к Киру – и в этот момент вспоминаю, что в последний раз становилась на коньки тоже с ним. И тогда был наш первый поцелуй, такой спонтанный, волнующий, страстный… От этого воспоминания у меня в животе появляется сладкое томление. И сразу за этим наваливается паника, будто красная лампочка в голове мигает: опасность, опасность, опасность! То, что со мной творится, неправильно. Стелла, держи себя в руках. Соберись!

Кир уже рядом.

– Чего ты испугалась? – заботливо спрашивает он.

Я смотрю на него широко распахнутыми глазами. Что ему ответить?..

Но, к счастью, фары светят мне в спину, он не видит моего взгляда и додумывает причину сам:

– Тут безопасно, ты же видишь, я уже на середину озера скатался, проверил. Погнали!

Он снимает со своей левой ладони перчатку, запихивает ее в карман и берет меня за руку, ту, что тоже без перчатки. От его теплого прикосновения, от его близости я снова чувствую томление. Понимаю, что надо бежать с этого озера как можно скорее, но мысль уже не такая четкая, не такая важная, можно пока не думать о ней и просто наслаждаться тем, как Кир ведет меня за собой, как быстро и ловко я еду за ним, как мне хочется, чтобы это продолжалось…

Мы проезжаем круг, и Кир замедляет ход. Теперь мы едем рядом, кроме тех моментов, когда я спотыкаюсь обо что-то невидимое, и Кир снова и снова меня подхватывает.

– А ты знаешь, что я впервые увидел тебя из автобуса?

– Нет. – Я улыбаюсь. Мы не успели об этом поговорить, были слишком заняты друг другом.

Кир чуть сильнее сжимает мою ладонь.

– В общем, еду я, смотрю в окно и в просвете между морозными узорами вижу тебя с этим чудиком, Саней, кажется. Идешь такая красивая, необычная: белая куртка, шапка с перышками, из-под шапки торчит светлая косичка, как у Снегурочки. А еще ты ела мороженое – в такой мороз. Я тогда в первый раз в тебя и влюбился. В первый – потому что потом влюблялся еще много раз…

Кир замолкает, мы заходим на второй круг.

– Помню, я тогда подумал: почему не видел тебя раньше, ты же такая заметная. А потом прикинул, что, когда уходил в армию, тебе лет пятнадцать было, маленькая еще, да и в школу я ходил в Крестах. В общем, я в тот же день этого Саню в углу зажал, спросил, кто ты, откуда, где учишься.

– Правда? – искренне удивляюсь я. – Он об этом не вспоминал.

– Конечно, не вспоминал, он же на тебя тоже тогда глаз положил.

– Да ну! – Я смеюсь, запрокинув голову. – Знал бы ты наши отношения! Мы с ним словно брат и сестра. Отношения между нами просто неприличны.

Ух, жарко уже от катания! Расстегиваю верхнюю пуговицу пальто и делаю шарф посвободнее.

– А он тоже так считает? Что неприличны? – Кир останавливается и поворачивается ко мне.

– Ну конечно! – с воодушевлением отвечаю я и тотчас же вспоминаю записку Сани на английском. Гоню эту мысль. Просто детские шалости. Если бы Саня что-то ко мне чувствовал, я бы поняла. – Давай еще круг.

Я тяну Кира за собой, но он не двигается с места. Притягивает меня к себе, и я внезапно оказываюсь в его объятьях. Это так привычно и одновременно так ново, что чувства зашкаливают, будто прибор в аномальной зоне.

Кир склоняется ко мне… и я наконец понимаю, что происходит.

– Кир! Прекрати!

Выворачиваюсь, насколько могу, и со всей силы упираюсь в него ладонями.

Он отпускает меня, я неловко отъезжаю на полшага – больше не получается.

– Я хочу… – У него такой голос… аж звенящий от желания и нетерпения. – Хочу этот поцелуй, Звездочка.

А мне хочется сквозь лед провалиться, лишь бы этот диалог не продолжался.