Новый клан

Он приготовился к новой нежелательной жалости, жалости, которая была бы особенно ужасной, исходящей от такого могущественного разума, - и ничего не ощутил. Он почувствовал восхищение. (Что он сделал такого, что заслуживало восхищения?) Он почувствовал радость. (Конечно, не от новой встречи с ним. Будучи старейшиной Яркой Воды, он знал ее так же, как знал всю молодежь клана, но они едва ли были близки.) Он чувствовал себя желанным гостем. И он почувствовал... был ли это смех? Не над ним, нет, но смех, тем не менее, ощущение смешного, возможно.

Сопротивление Ожившего Камня растаяло перед каскадом эмоций. В некотором смысле, он чувствовал себя так же, как тогда, когда проснулся после битвы с иглозубыми, полагая, что воссоединился с Золотоглазой. Новая связь с Формирующей Жизнь прошла через его боль и страдание, доказав ему, что он способен не просто выжить, но жить полноценно и радостно, не стирая свои воспоминания начисто, а рассматривая их в новой перспективе.

Как он мог спорить с этой певицей памяти? Спорить с Прядильщицей Песен было достаточно легко. Они знали друг друга всю жизнь, спорили из-за других вещей. Но это... Певицы памяти были истинными лидерами народа. Они управляли не через господство, как в стаде рогатых клинков, или через старшинство, как в группе озерных строителей, а потому, что они хранили память не только о клане, но и обо всех представителях народа. Старейшины клана, как правило, решали действия клана, но все они смотрели на певиц памяти, хранительниц его истории и прецедентов.

По-видимому, Поющая Истинно чувствовала, что для него есть место - не в клане, она лучше, чем кто-либо другой, поняла бы, что теперь его место с Формирующей Жизнь, - но как желанный гость.

В середине движения Оживший Камень перестал отворачиваться, отбросил собственную жалость к себе. Он понял, что не смог жить среди народа, который жалел его, потому что его собственная чаша жалости уже была полна до краев, и они утопили его. Теперь, мысленно, он взял эту чашу и опрокинул ее. Вместо того, чтобы убежать, он полез в свою сетку для переноски и нашел отборное угощение, которое подарил Поющей Истинно. Она проблеяла благодарность и поудобнее уселась на корточки, чтобы лучше насладиться деликатесом.

Должно быть, использовалась мыслеречь, потому что празднества стали всеобщими. Оживший Камень с немалым облегчением признал, что, по-видимому, они не собирались немедленно мчаться через частокольный лес обратно в Яркую Воду. Возможно, расстояние было слишком велико, но, какова бы ни была причина, он был рад, что у него есть время привести в порядок свои мысли, подготовиться к тому, чтобы снова увидеть своих котят, встретиться со старыми друзьями - принять их жалость как дар, а не как бремя.

* * *

Через несколько дней после собрания "Великого заговора древесных котов" в доме Стефани, на ее унилинке появилось сообщение от Ноузи Джонса.

Стефани... Теперь я достаточно оправился, чтобы вернуться к своей колонке. Карл написал мне о новой программе Исследователи ЛСС, и я действительно хотел бы взять у вас обоих интервью по этому поводу. Можем ли мы встретиться и поболтать лично? Вы можете увидеть колонку до того, как она будет отправлена в печать.

Как и почти все в районе Твин-Форкс, Стефани слышала о том, как Ноузи Джонс чуть не погиб в ходе жестокого угона аэрокара. Это было особенно шокирующе, потому что угоны аэрокаров на Сфинксе были такой редкостью. Рынок сбыта для краденых транспортных средств был невелик, а электронику было слишком легко отследить в таком маленьком сообществе, чтобы было выгодно разбирать ее на части, как это могло бы быть на самой Мантикоре. С другой стороны, воры проделали отличную работу по заметанию следов, и она предположила, что, возможно, аэрокар был нужен им для разового использования, после чего они просто избавились от него. Однако никто понятия не имел, кем они могли быть, а Ноузи был не в состоянии сообщить подробности о происшествии в критический период в пятьдесят один час после преступления. Когда он достаточно оправился, чтобы дать показания, он предложил все, что мог, но признал, что его воспоминания о событиях были туманными.

Желание как можно более широко осветить дела Исследователей ЛСС преодолело явную неприязнь Стефани ко всему, что связано с Ноузи Джонсом. Но, как она объяснила Карлу, когда спросила, сможет ли он пойти с ней:

- С момента нападения у Ноузи больше читателей, чем когда-либо, даже если все, что он публикует, - это переработанные старые колонки. Он сказал, что мы можем просмотреть колонку до того, как она выйдет в эфир, и я ему верю. Он вызывающий, напористый, раздражающий, но, когда я вернулась назад и просмотрела кучу его репортажей о событиях сезона пожаров, он никогда не искажал факты.