Новый командор

В безопасном месте я подключился к сове и увидел, что пиво обнаружили моряки на складе: его сейчас таскали на флагман, в офицерскую кают-компанию. Нужно было торопиться, мы бегом кинулись на наши позиции, намеченные севернее армейского городка. Едва добрались, сразу активировал «Волчий вой», который буквально разорвал ночную тишину резким звуком, пронизывающим до костей, пугающим до трясущихся коленок. Это был даже не вой. Если быть беспристрастным, то это был гудок эсминца, который врубили под ухом и добавили звук падающей бомбы, это был комплекс звуков, который парализовал врагов. Мне было видно, что бойцы Майорана единым рывком вбежали на позиции пушек и мгновенными ударами пик умножили на ноль шестерых пушкарей. Действовали они слаженно, даже синхронно, без лишних движений. Враги не успели ничего понять, бой длился буквально несколько секунд. Далее они также слаженно развернули пушки и тут я увидел, что Майоран повернулся к нашим позициям и показывает перекрещенные руки, а потом указывает на пушки. Я понял этот жест как отсутствие боекомплекта. И отдал команду Порте готовить выстрел факелами, то есть облегченными болтами, обвязанными промасленными тряпками, которые перед выстрелом поджигают. Стрелять с пятидесяти метров не получится, лучший стрелок Вальд со своей группой поползли поближе, чтобы устроить в лагере врага пожар. То же самое делали и рирцы, у пушек оставались только два бойца.

«Бааааабаааам», — ухнула одна из пушек и ядро, пролетев над притихшими от неожиданности королевскими гвардейцами Рира, приземлилось прямо в центральную офицерскую палатку. Ну, как приземлилось… Не совсем приземлилось, оно просто её разнесло, а над лагерем раздался дикий визг: «Адъютант, дитя шакала», а потом вопль боли: «Где моя нога?». И тут я вспомнил русский язык, а, точнее, слово, которое употребляем только мы в таких ситуациях. Вот другие народы говорят слова, которые обозначают экскременты, проклятия и прочее. И только мы, русские, в обиде на удачу говорим короткое слово, означающее «девушку с пониженной социальной ответственностью». Вот и я сначала проорал его, а потом дал команду стрелять, пофиг куда, этими гребанными факелами и возвращаться на позицию, так как мои бойцы лежали в чистом поле без укрытий, да еще и подсвеченные факелами в заряженных арбалетах.

А из палаток уже начали выбегать вражеские пехотинцы в шлемах и нижнем белье.

— Пилять! — заорал Вальд, повторяя за мной, и его группа запустила факелы.

— Пилять! — заорал Майоран, и его люди тоже разрядили арбалеты в лагерь врага.

— Пилять! — заорал рядом со мной Порта, и пираты выпустили болты по мечущимся в лагере целям.

Почти половина палаток загорелась, стрелки бегом возвращались на защищенные позиции, во вражеском лагере иступленно причитал раненый: «Нога, моя нога, найдите!», а я валялся на земле и ржал в голос. Стрелки дважды перезарядили арбалеты, пока я пытался успокоиться в этом диком хаосе. Волк рванулся во вражеский лагерь, и я видел, как он стремительно носится среди палаток, сбивая с ног и хватая зубами за горло вражеских полусонных бойцов.

Я наконец пришел в себя, активировал «Ментальную дезориентацию», и в лагере началась тотальная бойня. Да что там бойня, это была кровавая баня! Вражеские бойцы, которые уже проснулись и выбежали, попали под действие заклинания и первым делом стали заваливать снаряжением выходы из горящих палаток. Потом они брали факелы и поджигали палатки, которые еще не горели. Увидев их действия, мои бойцы перестали в них целиться, начали искать других солдат, которые бесцельно бегали по лагерю и щурились, пытаясь найти нас в темноте. Как только такой солдат останавливался, водя арбалетом в поисках цели, в него прилетало несколько отравленных болтов. Так продолжалось минут пять. Наконец с противоположной стороны лагеря кто-то из оставшихся в живых десятников попытался собрать группу трезво мыслящих солдат. И у них даже получилось. Около трех десятков воинов, в броне и с оружием, пошли вдоль восточного края лагеря в попытке уйти к пристани. Но там голосом Веселой Даши раздалось сначала «Пилять!» и звуки залпа, а потом — стоны раненых. Бойцы атаманши тоже стреляли из темноты. Когда движение в пылающем лагере врага прекратилось, мы объединили отряды и побежали в гавань.

— На флагман! — крикнул я своим бойцам.