Новый круг Лавкрафта

Газа воздела руки и заверещала.

Карлос бросился на нее.

Газа снова заверещала и затыкала пальцем в Карлоса и решетку.

Жозефина Джоунз отчаянно жестикулировала, раздавая ценные указания.

Камеры подъезжали и отъезжали, гудя моторами.

Газа перепрыгнула через стойку и припустила прочь от Карлоса, прямо в сторону темной ниши, которая изображала библиотечное хранилище. Влетев в нишу, Газа вышла из кадра.

Карлос Карч остановился, не зная что делать.

Жозефина Джоунз заорала:

— Стоп! Стоп! Да что такое с Газой? Что она себе позволяет? Ничего не понимаю!

Карч обернулся к Жозефине — и выпучил глаза от ужаса. Ибо увидел нечто, что до того представилось воображению одного странного стряпчего из Коллидж-Хилл в Провиденсе на старой земле, а потом поселилось в кошмарах поколений читателей, неосторожно открывавших книги этого стряпчего.

Ибо глазам его представилось нечто, что неизменно приводило в отчаяние поколения иллюстраторов и скульпторов, пытавшихся с помощью чернил, масла или же глины передать образ, оставленный в наследство читателям этим самым худеньким стряпчим из Провиденса.

То был не имеющий имени адский близнец Уилбура Уотли — близнец, который удался больше в папу-пришельца, нежели в платиновую блондинку Лавинию Уотли, подарившую ему жизнь!

Карлос Карх издал вопль — да такой, что поколения за поколениями зрителей, любителей триллеров и фильмов ужасов единодушно утверждали, что Карх наиболее адекватно передает на экране ощущение ознобного, цепенящего, парализующего страха и отвращения.

Но никогда, ни единожды за два десятилетия последующей своей длинной актерской карьеры Карлос Карх не произносил заученные по сценарию слова с такой живостью и подлинным чувством:

— О Бооо-оооже, пол-лица! Половина лица на верхушке! Лицо с красными глазами и жесткими белыми волосиками, без подбородка, как у Уотли… Осьминог? Нет, сороконожка! Боже мой, боже мой, паучина! И наверху — пол-лица! Человеческие пол-лица! А похож-то, похож на Колдуна Уотли, только расползшийся вверх и вширь!

А тварь, жуткое чудовище, что просовывалось и просачивалось сквозь решетку, ответило!

— Игнаййих… игнайиих… тфлткханга… Йог-Сотот! Иб-нтк… хезье ггркдлн!

Чудище заверещало и раздулось, как шар, угрожая погрести под собой всю съемочную площадку! Карлос Карх, отвратительно и безобразно вопя, скрылся в складках отвратительно колышущейся плоти, усаженной щупальцами, когтями, глотками, глазами, зубами, пятнышками, раскачивающимися на ножках дисками и прочими страховидными органами, враз отрощенными Тч-младшим.

Жозефина Джоунз соскочила со своего царственного режиссерского кресла и металась от одного ошалевшего оператора к другому, грозя, крича и увещевая — снимайте!!! Снимайте, черт побери, чего бы это ни стоило! Ибо за это стоит отдать жизнь, руки, ноги и даже дорогущее студийное оборудование! Снимайте, сукины дети, кому говорят!!!

И только когда съемка закончилась и некоторое подобие — очень слабое, кстати — спокойствия воцарилось на площадке, моторы камер выключились.

Актеры и все остальные, занятые в съемках «Ужаса в Данвиче», сбились в плотную толпу.

Карлос Карх, все еще в гриме и костюме Уилбура Уотли, с трудом сидел на бутафорском библиотечном стуле. А напротив на таком же стульчике скромно умостился уменьшившийся в разы, но все такой же жутковатый на вид Тч-младший. Оказалось, младший умеет не только принимать образ любого цвета и формы, но и размеры и объемы менять по собственному усмотрению. А сейчас младший скромно и непритязательно сжался до размеров Карлоса Карха. Правда, по виду немного от него отличался, но что ж теперь сделаешь…

Мартин ван Бюрен МакТавиш, терзая свой экземпляр сценарной распечатки, бегал туда и сюда и то и дело вскрикивал:

— Боже, это гениально! Это просто гениально! Великолепно! Нет, я, конечно, видел эту сцену иначе, но я все переделаю! Клянусь, это самая страшная, жуткая и чудовищная сцена из всех когда-либо снятых, записанных, кристаллизованных и разыгранных! Оооо, старик ГФЛ бы сам поаплодировал такому креативу! Гениально, гениально!

— Ты мой красавец! Чудище ты мое ненаглядное! Да как же тебе это удалось, лапа ты моя невозможная!

И с такими словами Мартин ван Бюрен МакТавиш подбежал к самому отвратительному в истории «Колоссал-Всегалактик» и всех остальных студий всех возможных Голливудов в истории, обнял его и смачно чмокнул в какой-то совершенно омерзительный (даже непонятно, как назвать-то такую гадость) орган.

Через две недели (по стандартному календарю Старретта) съемки «Ужаса в Данвиче» подошли к концу.

Через два месяца мгновенный коммуникатор аль-Кхнему/Ульянова поступил в продажу — его распространяла «Колоссал-Всегалактик Интерпрайзиз Анлимитед», компания-филиал «Колоссал-Всегалактик».

Лучшей рекламой продукта послужила премьера нового фильма «Колоссал-Всегалактик» «Ужас в Данвиче», в котором снялись такие признанные звезды, как Карлос Карх, Газа де Луре и Нефертити Логан, а также впервые появился на экране будущая звезда хоррор-индустрии, названный (по очевидным причинам) протеже старого доброго Карха — Тч-младший.