Новый круг Лавкрафта

С усилием Смит взял себя в руки — и снова приступил к работе с рукописью. Им овладел странный зуд — словно что-то подталкивало в спину, заставляя как можно быстрее завершить перевод. Постепенно смысл начертанных нечеловеческой рукой иероглифов прояснялся. В дневнике Смита весьма скупо описываются результаты работы — то ли потому, что древние слова плохо поддавались переводу, то ли потому, что молодой человек смертельно испугался того, что сам и открыл, однако одно остается совершенно ясным: Смиту совсем не понравился смысл расшифрованных им строк.

Черное зеркало упоминалось в них неоднократно — равно как и имя Загремби. Если Смит мог доверять собственному переводу, получалось, что чернокнижник посвятил себя магическом искусству еще много веков назад, задолго до того, как сжег в 1666 году Лондон. Перепуганный и потрясенный, Смит продирался сквозь отрывочный латинский перевод, пытаясь привыкнуть к невероятной мысли, что культ Ктугхи процветал на нашей земле еще в допотопные времена.

Однако, несмотря на все усилия, Смит так и не узнал главного. Сведения, ради которых он затеял перевод манускрипта, в нем не обнаруживались. Насколько он мог судить, в тексте ни слова не говорилось о том, где сейчас может находиться черное зеркало. Теперь Смит уверился, что оно — не что иное, как портал, через который прислуживающие великому Ктугхе джинны могут попадать из одного измерения в другое. Именно через зеркало Загремби сумел уйти — и так спастись от участи, уготованной ему толпой жаждущих мести селян.

На дворе уже темнело. Смит просидел за столом весь день и весь вечер, позабыв о еде и отдыхе. А между тем солнце клонилось к закату и тени удлинялись. Спустившись в кухню, он наскоро собрал себе поесть и запил все большой кружкой кофе. И только тогда, в сгущающихся сумерках, сообразил, что кое-что позабыл, когда лихорадочный прилив сил захлестнул его, — записка. Непонятная записка на задней странице книги из библиотеки.

Иди на чердак, смотри там, ищи слово.

Поскольку книга повествовала о жизни Николаса Загремби под этим самым кровом, похоже, под чердаком подразумевалось помещение под просевшей крышей фермерского дома.

Вдруг решившись, он прихватил фонарь — электричество под самую крышу наверняка проводить не стали — и направился вверх по лестнице в длинную кладовую в передней части дома. Он еще давно приметил там люк на чердак. Дойдя до места, Смит обнаружил, что выход под крышу не просто закрыт, а заколочен длинными толстыми досками. Державшие их гвозди давно проржавели, и хватило всего нескольких ударов молотком, чтобы освободить проход. Люк оказался вовсе не тяжелым и откинулся со скрипом и тяжелым грохотом. Смит посмотрел в черную дыру открывшегося отверстия, расчихался, подтянулся на руках и просунулся вверх.

Высоко подняв лампу, он принялся оглядываться. Чердак казался изнутри гораздо просторнее, чем могло показаться снаружи, и вскоре стало понятно: он не круглый, как сначала показалось. Свет фонаря выхватил из темноты совершенно равные по длине стены, а дальний угол, в котором сходились два ската крыши, находился не более чем в тридцати футах. Однако стоило ему попробовать, подныривая под балками, измерить шагами расстояние, как вышло, что до угла не более двенадцати футов! Похоже, в той стороне пол сходился с крышей под очень странными углами — иначе чем объяснить столь любопытную оптическую иллюзию?

Покрытый толстым слоем пыли пол был совершенно голым, однако, изучив собственные следы на этом сером ковре, Смит заметил, что под ним скрываются поблекшие чертежи. Поставив на пол фонарь, он опустился на колени и размел пыль, обнаружив под ней большую пентаграмму, вписанную в круг. А из круга исходила стрела, чей наконечник указывал точно в сторону странного угла. В некоторых местах линии казались особенно бледными — словно кто-то пытался их стереть, впрочем, без особого успеха.

Поднявшись на ноги, Смит решил осмотреть стены. Попервоначалу ему показалось, что они сложены из голого камня и не несут никаких надписей и рисунков. Однако, приглядевшись к дальнему углу, он заметил, что самую низкую стену выбелили — причем наспех и очень давно, судя по тому, что краска отставала от камня и крошилась. Поднеся фонарь поближе, Смит удостоверился в том, что за потрескавшейся побелкой скрываются побледневшие от времени знаки.

Ну что ж, все указывало на то, что он на правильном пути. Смит решительно вытащил перочинный нож и принялся соскабливать серовато-белый слой, стараясь не задеть рисунок под ним. Вскоре ему удалось очистить довольно большую площадь стены, и в свете фонаря он отчетливо увидел иероглифы, в точности походившие на те, что испещряли потаенную страницу книги в библиотеке.

В тусклом желтоватом свете Смит в точности перекопировал знаки со странным наклоном, рассказывавшие о нечестивых богах и отмерших эпохах. Тот, кто пытался замазать надпись, либо обладал подлинным знанием о ее ужасном смысле, либо желал уничтожить все следы ненавистного чернокнижника под этим кровом.