Новый круг Лавкрафта

Далее в тексте шли развернутые пассажи про иные виды музыкальных воздействий, — оказывается, с помощью музыки можно было гипнотизировать других людей и даже сообщаться с миром мертвых. Однако на меня наибольшее впечатление произвел тезис, что музыка способна преодолевать границы пространства и времени, а потому ее могут слышать существа, обитающие в других измерениях. Конечно, про другие измерения и параллельные миры кто только не писал — и ученые, и фантасты многократно обращались к этой теме. Однако впервые в руки мне попался столь подробный и здравый трактат, развивающий эти идеи. А через некоторое время у меня возник вопрос: интересно, а почему такая книга хранилась у деда в библиотеке? И верил ли он сам в то, что в ней написано? Думаю, книга его по меньшей мере заинтересовала — прямо как меня. К тому же дед, судя по всему, всерьез увлекался музицированием. Титульный лист сообщил мне, что книгу выпустила в свет некая компания в Провиденсе, Род-Айленд, в 1929 году, ограниченным тиражом. Отложив книгу в сторону, я понял, что у меня не на шутку разыгралось воображение, и перспектива остаться в старом доме одному теперь меня скорее пугает, нежели привлекает.

Когда же я стал готовиться к отходу ко сну, слух мой неожиданно обострился, как всегда бывает в преддверии опасности. Ножки стула громко и противно заскребли по полу, и по спине у меня пробежала дрожь. Я застыл без движения и затаил дыхание, готовясь услышать… нечто… словом, что-то еще, кроме звериных воплей в окружающей дом чаще. Однако ничего расслышать мне так и не удалось, так что я осторожно прокрался в спальню, застелил широченное дубовое ложе извлеченными из шкафа свежими простынями, сбросил одежду и нырнул под одеяла. Свет в гостиной я оставил, а дверь оставил приоткрытой — настолько мне не хотелось оставаться наедине с непроницаемой тьмой горной ночи.

Проснулся я рано утром. За окном стояло солнечное, веселое утро. Припомнить, когда же меня одолела дремота и я уснул, не получилось, но, похоже, я спал крепко и спокойно и сейчас чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. От странной тревоги, одолевшей меня вчерашним вечером, не осталось и следа. В ветвях чирикали птицы — весела и беспечно, как положено дневным тварям, ибо ночные здесь завывали с ужасающей силой. В свете дня дом показался мне еще красивее, чем прежде, и теперь мне снова захотелось здесь поселиться и ни в коем случае не продавать участок. Под ложечкой посасывало от голода, и я тут же припомнил, что в доме не осталось почитай что никакой провизии. С такими мыслями я прыгнул в машину и поехал в Баррен-Крик за припасами. Улицы городка в такой час оказались совсем пустынными, однако магазин работал. Хозяин, мистер Эйвери, приветливо поздоровался со мной и спросил, откуда я. В ответ на мои слова, что я, мол, внук Тимоти Эсберри, хозяин лишь пожал плечами и сдержанно выразил свои соболезнования. Похоже, местные жили сами по себе, а дед — сам по себе, что и неудивительно: семья моя, как многие привыкшие жить в лесной глуши люди, предпочитала держаться в стороне ото всех и не очень-то сходилась с соседями.

Вернувшись домой, я тут же нажарил себе яичницы с беконом и гренками. А, поев, снова засел за более чем странный томище за авторством Мориса Занна. За окном светило яркое солнце, и мрачное ночное очарование книги рассеялось: она более не казалась извращенным и жутким перечислением некромантских деталей, а скорее выглядела как повествование, в котором автор дал волю своим причудливым фантазиям. И я решил, что для сегодняшнего утра, пожалуй, достаточно чтения, пойду-ка я лучше поброжу по окрестностям и дом исследую. Там ведь наверняка хранилась куча всякой прелюбопытной всячины, заботливо сохраненной дедом. Подобные разыскания помогли бы мне составить более точное представление об оставленном мне наследстве.

Вот почему ближе к десяти я вышел из дома и пошел на север — то есть не туда, куда ходил вчера, а в противоположном направлении. К тому же мне удалось отыскать вполне приметную тропу, тянувшуюся прямо по хребту Коппер-пика, и я шел по ней, наслаждаясь открывающимися внизу удивительными видами долин и склонов. На востоке, далеко-далеко у подножия горы, виднелось скопление крохотных домиков — не иначе, Баррен-Крик. За ним лежал Эйкен-Милл, городок покрупнее — однако и его отделял от «Большой земли» высокий бугристый хребет.