Новый Макиавелли

Скандал с предполагаемой взяткой ее мужу, Дэвиду Миллсу, от Сильвио Берлускони закручивался подобно торнадо. Тэсса просто не успела вовремя собрать данные. Она боялась, как бы Тони не выбросил ее за борт; отправила ко мне «посольство» в лице стойких лейбористов Маргарет Макдоны и Вахида Алли, чтобы просили сохранить ее политическую карьеру. К счастью, мне удалось убедить обоих, что мы не намерены приносить Тэссу в жертву. В самый разгар скандала я постарался ободрить Тэссу; говорил, что СМИ, как всегда, пошумят да и перестанут. Если держать себя в руках, говорил я, выйдете сухой из воды. Тэсса в итоге изложила все данные и ответила на все вопросы о взятке ее мужу и о его столкновениях с Департаментом внутреннего контроля. СМИ почуяли, что добыча ускользает; желание схватить ее только окрепло. Тэсса позвонила мне, задала вопрос: я точно уверен, что ее муж не сделал ничего противозаконного? Мне удалось дать максимально обтекаемый ответ. Тэсса явно начала изводить этим вопросом себя. Через несколько дней позвонил Алистер, сказал, что Тэсса и Дэвид находятся у него дома и что они решили расстаться. Мне было жаль Тэссу, жаль ее семью; однако я понимал, почему она приняла именно такое решение. СМИ же тотчас стали утверждать, что развод в данном случае — проявление бессердечия и попытка сохранить политическую карьеру. Ясно одно: в результате скандала Тэсса увидела своего мужа в новом свете. Последним испытанием стало ее появление в Палате общин. Случилось это 4 марта. Тэсса пришла отвечать на вопросы. И победила — освободилась от налета клеветы и осталась в политике.

Будучи у руля, приятно наблюдать скандалы в оппозиции. Помню, Уильям Хейг немало позабавил нас, ратуя за пэрство для Майкла Эшкрофта — при его-то полосатой биографии! Мы не вмешивались — оставили это дело на совести Комиссии по политическим почестям, пускай разбирается под руководством пэра от либеральных демократов. Действительно, зачем провоцировать разногласия между партиями? Часть корреспонденции относительно пэрства стала достоянием прессы, и тогда Уильям Хейг потребовал от нас расследования — кто допустил утечку. Мой ответ был — мы рады сотрудничать при условии, что консерваторов тоже можно будет опрашивать (было ясно, что «корабль» прохудился с их стороны). Эшкрофт их тревожил; когда в газетах написали, что один из кандидатов от консерваторов скорее всего получит отказ, главный «кнут» тори в панике позвонил мне. Я убедил его, что под «кандидатом» СМИ разумеют не Эшкрофта, а владельца газеты «Телеграф» Конрада Блэка, которому обещано пэрство. «Кнут» заметно успокоился. Мы ничего не имели против блэковского пэрства; правда, непонятно было, как оно возможно — Блэк был гражданином Канады, по существующим законам канадцам даже рыцарского звания не полагается.

Эпизод дорос до размеров саги. Канадский премьер Жан Кретьен, терпевший нападки принадлежащих Блэку канадских газет, наложил вето на его пэрство. Секретарь Кабинета подчеркнул, что королеве не должно получать противоречащие друг другу советы двух ее премьеров, когда один выступает за пэрство некой персоны, а другой — против. Конрад звонил мне каждые несколько недель — сообщал последние новости о борьбе. Так и слышу его раскатистое: «Джонатан, вас беспокоит величайший идеалист всех времен и народов». В конце концов, ради пэрства Блэк отрекся от канадского гражданства. Для премьера, впрочем, мало удовольствия в страданиях оппозиционной партии от журналистских нападок. Грязные истории редко когда дают одной партии преимущество перед другой. Они только усиливают уверенность народа в том, что все политики одним миром мазаны.

Премьер, оказавшийся под гнетом скандала, причем такого, который и не думает утихать, часто прибегает к независимому расследованию. Вроде простой способ ослабить давление и сэкономить время; однако надо помнить, что расследования практически никогда не улаживают дел.

В июле 2003 года я вместе с сыновьями отдыхал в Вирджинии, на побережье. Помню, рано утром я поехал в город купить круассанов; там-то меня и застало известие о самоубийстве Дэвида Келли. Это был шок; меня даже затошнило. Я немедленно позвонил Алистеру в Лондон и Тони в Корею. Тони решил, что выбора у него нет — придется устраивать расследование. Я возражал; я поучаствовал в достаточном количестве расследований и зарекся от них на будущее. В качестве главы расследования лорд-канцлер порекомендовал Брайана Хаттона, бывшего верховного судью Северной Ирландии. Хаттон рьяно взялся за дело — слушания начались уже в августе.