Новый Макиавелли

Убежденные политики, как правило, располагают нехарактерными для обычных людей запасами самонадеянности. Тони, к примеру, определенно верил, что способен решить львиную долю проблем; эта-то уверенность и помогла ему столь успешно принести мир в Северную Ирландию. В отличие от своих предшественников Тони не сомневался сразу в двух факторах: в том, что мира можно достигнуть, и в том, что именно он его достигнет. Мне он постоянно повторял: Джонатан, я могу взять на себя решение любой проблемы, делегированной вам, и справиться с ней, вот только времени не хватает, некогда посидеть подумать. Тони любил трудные задачи, воспринимал их как вызов. Если же задача решалась слишком легко — терял интерес и переключался на что-нибудь другое. Оживлялся Тони, лишь когда ситуация становилась критической.

У Макиавелли читаем: «Надо иметь в виду, что нрав людей непостоянен, и если обратить их в свою веру легко, то удержать в ней трудно»[45]. Макиавелли рассуждает о великих правителях — Моисее, Кире, Тезее и Ромуле; говорит, что сии доблестные мужи «не могли бы добиться длительного соблюдения данных ими законов»[46], если бы были «безоружны». Под «безоружностью» Макиавелли разумеет неумение удержать в вере приверженцев нового или же разрушить недоверие тех, кто хочет вернуться к старому. «Все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли, — отмечает Макиавелли. — Поэтому надо быть готовым к тому, чтобы, когда вера в народе иссякнет, заставить его поверить силой»[47].

Итак, подытожим. Великим правителем можно родиться, а можно и стать. Великий правитель должен обладать не только решительностью и тонким политическим чутьем, но и целым арсеналом уловок — если, конечно, хочет заручиться народной поддержкой. Власть приобретается благосклонностью Фортуны, однако благосклонности нужно еще добиться. А чтобы оставаться у власти, необходимо стальное сердце. В демократическом государстве это вовсе не предполагает использования армии и оружия — лишь умение вести за собой людей. Ибо, в отличие от макиавеллиевского государя, лидер-демократ правит не единолично, а является членом целого коллектива правителей, что мы увидим ниже.

Глава третья. «Лучшая форма правления».

Кабинет, государственная гражданская служба и воплощение задуманного

«О действиях всех людей, а особенно государей, с которых в суде не спросишь, заключают по результату»[48], — пишет Макиавелли.

Это справедливо и для политиков-демократов, только при демократическом строе достичь результатов куда труднее. Премьер-министр — не президент, а тем более не государь. Он не может управлять единолично, как бы добродетелен ни был. Он не располагает отдельной демократической легитимностью: Британское правительство — орган коллективный. Власть премьер-министра зависит от поддержки его членами своей партии в Парламенте, у которой со своим лидером разговор короткий (правда, лейбористская партия значительно лояльнее консервативной — здесь лидеры не попадают под горячую руку, а сами подают в отставку, а партия терпеливо такого заявления ждет, даром что отставка порой приводит к катастрофическому поражению на выборах).

Олицетворением коллективного правления в Британии является Кабинет министров. Премьер, заинтересованный в сохранении своего места, вынужден без конца искать поддержки Кабинета. Именно потеря этой поддержки чаще всего подводит премьера в период между выборами, в чем, к своему неудовольствию, убедилась госпожа Тэтчер в 1990 году. Какой контраст с Кабинетами в странах с президентской формой правления, например, в США или во Франции — там министры не обладают властью и зависят от своего лидера.

В Британии правительство сильно, пока оно сплочено. Стоит премьер-министру потерять контроль, стоит возникнуть разногласиям — и все, до свидания. Макиавелли отмечает: вместе все сильны, но когда всяк начинает осознавать опасность, коей подвергается, союзники делаются трусливы и слабы. Слаженность работы правительства зиждется на коллективной ответственности. Чтобы оставаться в правительстве, министрам приходится поддерживать любой политический курс правительства, не ограничиваясь теми курсами, что находятся в их компетенции; альтернатива — отставка, и ничего больше. Конечно, у них есть номинальное право на собственное мнение относительно политического курса — не важно, что тот или иной министр лично не участвовал в его разработке. Министр может озвучить свои возражения, а если не найдет ни поддержки, ни сил отказаться от возражений, — имеет право уйти в отставку.