"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ)

– Вверенный вашему командованию Георгиевский батальон готов к выступлению?

Я до боли сжал кулаки в ожидании ответа. Иванов некоторое время молчал, видимо все еще колеблясь, но затем принял решение и выпятил вперед бороду:

– Ваше императорское высочество! Георгиевский батальон поднят в ружье и ждет команды на построение!

Горячая струйка сбежала у меня между лопаток. Стараясь не дрогнуть голосом, я заявил:

– Отдайте приказ строить батальон, Николай Иудович. Я хочу сказать нашим героям несколько слов!

Могилев. 28 февраля (13 марта) 1917 года

– Ваше императорское высочество! Личный состав Георгиевского батальона охраны Ставки Верховного Главнокомандующего построен! Командир батальона полковник Тимановский!

Я козырнул в ответ на его приветствие и повернулся к батальону. Батальон этот совершенно не случайно назывался Георгиевским, поскольку комплектовался исключительно из георгиевских кавалеров, заслуживших свои награды личными подвигами и прошедшими реальную войну. Хоть батальон и не полк, и тем более не дивизия, но с учетом того, что составляли его закаленные в боях герои-ветераны, он было очень весомым аргументом в решительных руках. В моих решительных руках, поправил я себя.

Светало. Четкий строй батальона застыл в ожидании приказа.

– Здорово, братцы!

Слитный хор луженых глоток гаркнул:

– Зрав-желав-ваш-имп-выс-во!

Глубоко вздохнув, я громко заговорил.

– Братцы! Близок час нашей победы! На весну намечено грандиозное наступление русских войск, которое должно положить конец этой долгой войне! Венгры и наши братья славяне уже вступили в контакт с нами и ждут нашего весеннего наступления для начала восстания, которое мы поддержим победоносным наступлением! А после выхода Австро-Венгрии из войны Германия будет вынуждена искать мира и выведет войска с нашей земли! На склады уже завезли комплекты новой формы для парада победы в Берлине! Военные оркестры уже разучивают торжественный вход в Константинополь! По случаю столь славной победы в войне, подписи у государя ожидают долгожданные законы о земле, о народном управлении, о сокращении рабочего дня, о награждении всех воевавших землей и деньгами за каждый день на войне, за каждую рану, за каждую награду! Все вы получите особое положение в империи и личную благодарность государя императора! Скоро с почетом домой, братцы!

Генерал Иванов кивнул, и строй слитно ответил:

– Ура! Ура! Ура!

Больше пафоса и больше «народности».

– Но не всем по нутру благость народная! Изменники хотят отстранить народного защитника от власти и принудить отречься от народа своего, отречься от престола! Хотят ограбить народ русский и загнать его в процентную кабалу навечно!

В строю зашумели. Я продолжал накачку.

– В России заговор против народа русского. Мятеж против государя императора поднят кучкой германских агентов из числа богатейших депутатов бывшей Государственной думы, которые соблазнили деньгами и властью некоторых генералов. Прикрываясь лукавыми словами о революции, они хотят открыть фронт германцу, хотят полной и бесконтрольной власти для себя, хотят снять с народа последнюю рубашку!

Шум усилился.

– Братцы! Изменники, занимая высшие посты в армии, хотят сегодня арестовать государя в поезде и принудить отдать германцам власть над Россией, власть над народом русским!

Гул стал угрожающим.

– Главарь мятежа против народа и государя – генерал-изменник Алексеев! Я, великий князь Михаил Александрович, брат государя императора и действую по его высочайшему повелению. Я приказываю вам – все, кто верен присяге, кто готов отстоять право народа на землю и правду, – за мной! Мятежников и сочувствующих им брать под арест, а при сопротивлении стрелять без пощады! С нами Бог! По машинам!

Призывно машу рукой, разворачиваюсь и демонстративно бегу к машине. Сзади слышится топот сотен ног.

Могилев. 28 февраля (13 марта) 1917 года

Грузовики затормозили у здания Ставки, и из них горохом посыпались георгиевцы. Солдаты быстро окружали здание.

Выходы из Ставки блокировались, окна брались на прицел. С криком «Именем государя императора!» подавлялись стихийные очаги сопротивления. Где не хватало крика, в ход шли кулаки и приклады, но пока обходились без стрельбы и кровопролития.

Двери кабинета наштаверха оказались запертыми. Несколько человек пытались прикладами открыть дорогу, но крепкая дверь держалась. Наконец унтеру Урядному это надоело, и он с веселым матом приложился к замку своим огромным плечом. Треск ломаемой древесины слился с грохотом падающего тела. В образовавшийся проем бросился Мостовский, а за ним сдуру сунулся я. Пуля просвистела у моей головы, и через мгновение Мостовский выстрелил в ответ.

Генерал Алексеев грузно завалился на бок с дыркой в правом виске.

– Не стреляйте! Не стреляйте!

За столом сидел бледный генерал. Я хмыкнул:

– О, генерал Лукомский собственной персоной! Штабс-капитан Мостовский, прошу вас обеспечить конфиденциальность.