Новый Мир ( № 1 2007)

“В жизни он был незаслуженно скромен, излишне отзывчив и добр, а в творчестве строг и требователен, знал силу слова и свою собственную. Поэзия отвечала ему любовью за любовь, открывала ему свои тайны. Пронзительный лирик, чистый и честный человек — его жизнь продолжается в русской литературе. В пику сегодняшнему „непоэтическому” времени он будет находить всё новых и новых благодарных читателей” (из вступительной заметкиКирилла Ковальджи).

Владимир Козлов.Эксперимент и документ против поэзии. — “Арион”, 2006, № 3.

“Если ценить поэзию только за ее способность выразить редкую возможность связи слов, редкую возможность семантического сдвига слова, то придется признать, что даже разного рода словари с этой задачей справляются лучше, поскольку учитывают большее количество голых языковых возможностей. „Экспериментальное” слово может пополнять словари, но не обязательно — историю поэзии. Словарь — вот апофеоз диктата языка, не оставляющего поэтическому сознанию места.

Однако поэзия так же нуждается в человеке, как и человек в поэзии. В зону поэтического попадает лишь эксперимент, который затрагивает сферу поэтического сознания, расширяет его духовное пространство. Такое пространство когда-то открывало пушкинское „печаль моя светла”, соединяя доселе несоединимое. Но особенность поэтического эксперимента в том, что он оказывается удачным лишь в случае, если способен перестать быть экспериментом, стать традицией”.

Леонид Костюков.Заговор покемонов. — “Дружба народов”, 2006, № 10.

О книге Юнны Мориц “По закону — привет почтальону” (2005).

 “Я только хочу сказать, что по адресу обвинений Юнны Морицлюдине живут.

Там находится утрированно мрачное здание, начиненное толстыми краснолицыми монстрами в черных костюмах. Персонажами мультфильма — то ли американского, то ли (того хуже) японского. По своеобразным законам мультипликационного сюжета они же сидели там и 40, и 100 лет назад. Пришла пора платить по счетам.

Книга Юнны Мориц населена отвратительными мультами — убийцами, холуями, морализаторами, ворами, писателями, совершенно лишенными индивидуальных черт лица. Мировое мультизло образует нечто вроде заговора против нормальных людей. К чести поэта, надо сказать, что дешевая анимация ей не нравится. <…>

Мне, как правило, не нужны стихи, не обращенные ко мне в качестве собеседника. Мне как-то даже неловко, будто я подслушиваю чужое. Мне также не нужны прокламации, манифесты, заявления. Не потому, что я ими сыт. Просто не нужны.