Новый Мир ( № 1 2009)

После лекции студенты сидели с профессором в кафе. Нина — Илья еще не знал тогда ее имени — принесла откуда-то крупный кусок прозрачного льда, положила его на стол перед Ланкри и сказала, что это ему привет из России — ее родины. Профессор наговорил Нине комплиментов, перейдя с английского на французский, а она объяснила, что куски льда остались после изготовления ледяной пирамиды в рост человека, которую кто-то ненадолго — было тепло, почти плюс пятнадцать — сделал для украшения улицы неподалеку от кафе. Принесенная Ниной льдина лежала перед Ланкри и быстро таяла, стол намок, и официант унес ее на блюде.

Илья сказал Нине по-русски, в шутку делая вид, будто ревнует ее на правах соотечественника, что их известный лектор не интересуется женщинами, а в свои пятьдесят с лишним лет имеет множество любовников в странах Евросоюза и даже — не без риска для жизни — где-то на Ближнем Востоке, что он много путешествует по своим мужчинам, совмещая поездки с лекциями, а его патриархальная борода и нежеманные манеры нужны для конспирации — вводить гомофобов в заблуждение.Нина приветливо ответила Илье по-русски, что профессор интересен ей как ученый. Кроме Ильи и Нины, никто в компании не знал русского языка.

Ланкри выпил пива и стал рассказывать, что недавно написал пьесу о короле Франции Карле Шестом, по прихоти которого в Европе распространились игральные карты, а Илья подсел к Нине ближе. Выяснилось, что она младше его на четыре года, тоже из Москвы, что год назад насовсем переехала с матерью в Нидерланды, а в Лейдене учится на историческом факультете. И неожиданно для Ильи Нина пригласила его к себе домой, в Гауду, на субботний ужин.

Илью не привлекали молодые голландки, готовые отдаться симпатичному русскому вскоре после знакомства, благовоспитанные ему тоже не нравились, он перестал воспринимать их всерьез после романчика с кальвинисткой, студенткой факультета экономики и менеджмента, романчика, закончившегося одним-единственным невнятным поцелуем. При этом Илья чувствовал, что для большинства обычных голландок он чужой почти физиологически, да и они казались ему пресными в своей социальной устроенности, которой, как считал Илья, по-настоящему достоин только человек опытный и закаленный, например — иммигрант из России. И его тянуло к русским девушкам.