Новый Мир ( № 1 2010)

Говорит композиторАнтон Светличный:“Акустический дискомфорт при слушании авангарда запросто компенсируется комфортом психологическим, познавательным, коммуникативным и т. д., причем компенсируется настолько, что совсем перестает ощущаться как дискомфорт. По-видимому, в психике человека спрятаны мощные компенсаторные механизмы, которые не желают простаивать. А поскольку в благоустроенной среде им особо негде проявиться, приходится изобретать разного рода девиантные практики, тренажеры для неразработанных психических мышц. Слушание авангарда — один из таких тренажеров, только и всего”.

Дмитрий Бак.Сто поэтов начала столетия. О поэзии Евгения Бунимовича, Елены Фанайловой и Олега Хлебникова. — “Октябрь”, 2009, № 9.

“Осторожность, осмотрительность [Олегу] Хлебникову свойственны только в одном случае — когда его герой рассуждает о себе: не перегнуть бы палку, не переборщить бы с откровениями, не ступить на запретную территорию молчаливого размышления про себя и для себя. Наоборот, в разговоре на темы (прошу прощения) социальные Хлебников бескопромиссен и даже порою неумерен. Свойство — по нынешним временам тотального самообнажения — редкое и ценное”.

Андрей Балдин.Зеркало и Александр. — “Октябрь”, 2009, № 9.

“Это эссе о своеобразных русских прятках — во времени; о свойстве нашей памяти показывать нам историю выборочно. Она, наша память, как будто обладает некими створками, с помощью которых открывает нам то один исторический сюжет, то другой, а затем закрывает его, словно ничего не было „в этом месте (русской) истории”. <...> Одной из самых показательных в этом плане фигур — появляющихся и исчезающих в нашей истории — является Александр I”.

Ольга Балла.Футурофобия. — “Рабкор.ру”, 2009, 10 октября.

“Зайдешь на сайт письмо написать — а тут тебе очередной раз, как бы мимоходом, между новостями из жизни Кристины Орбакайте и смерти Майкла Джексона — про конец света. Он у нас, стало быть, уже в порядке вещей. Сегодня можно, кажется, говорить об изменении общекультурного чувства будущего: оно едва ли не целиком сползло в сторону катастрофизма, причем, я бы сказала, катастрофизма „нормативного”, будничного”.

“Основа всего этого — одна: чувство неконтролируемого оползания мира, отданности на волю таких сил, которые тебя неизмеримо превосходят и с которыми, в силу их в конечном счете неантропоморфности, нельзя даже договориться, не то что ими управлять”.