Новый Мир ( № 1 2011)

Глеб в момент рукопожатия вспомнил недавнего встречного — как тот ему тряс руку на улице. Теперь Глеб понял, в чем дело: у них тогда не было ленточек, и прохожий, тоже без ленточки, принял их тогда за своих. Он решил, что они, как и он, отказисты.

— Вы здоровы?

Резко повернув голову, посмотрел на Ксюшу. Это спрашивал член комиссии, пожимая ей руку. Ксюша была бледна, у нее как-то странно потускнели глаза.

— Воды? — спросил председатель.

— Нет… на воздух…

— Что с тобой, Ксюша? — встревожился Глеб.

— Идем, идем…

Они пошли к выходу, она держалась за Глеба, словно боялась упасть.

Другой член комиссии говорил старушке за столом справа:

— Не надо вычеркивать. Здесь не вычеркивают. Здесь, наоборот, вписывают.

И уже из-за спины до Глеба доносилось:

— Вы бы лучше не приходили, раз не хотите… Виктор Андреевич, пенсионерка “преступления большевиков” вычеркнула!.. Что делать?..

Они не дошли ста метров до гостиницы.

— Давай сядем, — сказала Ксюша.

— Что, так плохо? — спросил Глеб, садясь вместе с Ксюшей на ступеньку лестницы в чебуречную.

Табличка “Мероприятие” висела на двери.

— Знаешь, Глебушка, что мне больше всего в тебе не нравится? Твое безразличие.

— К чему же я безразличен?

— А ко всему. Ты ко мне безразличен. Ты к людям безразличен. Тебе безразлично, Мономах чьей истории принадлежит. Нашей, не нашей… Ты не хочешь ни за что ответственности нести. Ни за то, что в стране происходит, ни за то, что между нами с тобой… Ты не знаешь обо мне ничего. Потому что тебе я безразлична. И здоровье мое тебе безразлично. И все, чем я живу.

— Несешь чушь какую-то, сама себя не слышишь, — проговорил Глеб, рассматривая гирлянды над головой.

— А ты сам-то не хочешь покаяться? Не за других. За себя.

— Пред кем покаяться? В чем?

— А в чем-нибудь. Какая разница в чем. Передо мной. Пока здесь. А то так и умру. Или дурочкой стану. Будешь локти кусать, что не сказал.

— Что я тебе не сказал? Почему дурочкой станешь? Или умрешь?

— Мне холодно. И трудно дышать. И голова.

Он поцеловал ее в лоб:

— Ого. Ты ж горячая.

— Если тебе не в чем, тогда я буду. Я тебе так покаюсь, что у тебя волосы дыбом встанут. А то больно ты у меня спокойненький, безразличненький…

— Ксюша, у тебя температура. Надо что-то делать.

— Ты мне “нет” хочешь сказать? Ха-ха. — Она засмеялась и тут же закашляла. — А я тебе — “да”! А я тебе — “да”! — пыталась выкрикнуть сквозь кашель.

Глеб встал. Он стоял, озираясь по сторонам, и не знал, что делать.

— С Даней, с Данечкой — вот с кем!.. Съел? Не ожидал, что с Данечкой?

Глеб склонил голову набок.