Новый Мир ( № 1 2011)

Во время поста грешно мечтать о плотской любви, но Калина тем не менее мечтал. Тут же обрывал себя, читал какую-нибудь молитвочку по настроению и шел дальше. Еще он думал о том, что президенту, кажется, стоить обратить внимание на вопрос чистоты расы. Очень запросто может быть, что браки русских и украинцев недопустимы с точки зрения возрождения нации. Ведь как дело обстоит сейчас? Калина русский, а его любимая непременно украинка. Непременно! Вообще в мире этого хотят многие! Чтобы украинка. Многие! Калина перепрыгнул через лужу, прищурился на плывущую в далеком сине-сером туманном пятне не то луну, не то солнце, представил себе образ

своей женщины

и даже внутренне загордился. Поглядите на ее косы, хотелось сказать Калине всякому, кто встречался на его пути, посмотрите на ее рушники, завернитесь в ее запахи: поля, пшеницы, меда, чистоты и невинности, невинности и в то же самое время чувственности! Но стоп. Дальше нельзя. Дальше тайна и полог. Завеса разума.

Но завеса завесой, продолжил размышлять Калина, прикурив от слабосильной подмокшей спички, а ведь будут и дети. И кто они будут? То есть какие? И скажите мне на милость, как можно допускать такие браки? И какие могут получиться от этого дети? С какой психологией? Представьте, мама передает этому ребенку гены Мазепы Ивана Степановича, а папа — Петра I, русского царя и самодержца. И что, по-вашему, должен делать такой ребенок?! Уже не говоря о том, что он должен думать. Приходит он к обеду из детской в кухню, а там мама готовит вареники с вишней, сальцо нарезает, пампушки с чесночком под борщок на сале на тарелку выкладывает, а папа курит “Беломорканал” и читает Карамзина “Историю государства Российского”. Садится такой ребенок за стол, играет желваками, кусает губы и не выдерживает: “Хватит, млять, — орет он внезапно, — хватит, достатньо, прекратите, ахтунг, найн, нэ трэба бильшэ, пся крэв! Или ты читай Грушевского, или ты готовь щи, уху, стерлядь, черную икру и блины! Прекратите, в конце концов, смешивать! Мне пять лет, а я не знаю, как себя и, главное, с кем идентифицировать!” Достает револьвер и начинает стрелять в проходящих по Унтер-дер-Линден хасидов.