Новый Мир ( № 10 2005)

Что такое концепт “гагарин” в историческом контексте? Концепт “гагарин” тесно связан с такими концептами, как “коммунизм”, “хрущев” или “застой”. Кто это, интересно, прыгал 12 апреля 1961 года до небес? Кто кричал от счастья, торжествовал, гордился Родиной, даже если ненавидел ее текущее большевистское измерение? Те, кто в недалеком будущем — да уже на следующее после полета утро — принялись эту Родину подмораживать. Недавно предлагалось объявить 12 апреля едва ли не Днем Отечества. Очень символично, показательно, браво. Полет Гагарина манифестирует саму идею успеха. Их успеха. Не столько демонстрирует технологическую мощь, сколько предъявляет символическую силу. Их силу. 12 апреля — это поколенческий праздник. Это день их социалистического Отечества, не моего. Сельянов — последний из тех, кто успел прорваться, закрепиться, попользоваться. В конечном счете — пожить. И когда в различных интервью он трубит о своих антисоциалистических взглядах, то тем самым лишний раз маскирует свое социалистическое по происхождению социальное тело! Оговорочка по Фрейду. К примеру, мне социализм по барабану — ну и зачем мне на него ругаться? Тем более публично. Социализм — ведь это способ относительно благополучного существования одного, максимум двух поколений. За счет поколений предшествующих и последующих.

Сельянов правильно квалифицирует Гагарина как явление культуры, правильно выводит железо из литературы, из расейской идеологии. За неимением других национально укорененных культурных образцов Советская Страна в конечном счете была вынуждена обратиться к идее поместья и к идее обломовщины. Трагический парадокс: опираясь на достижения утонченной дворянской культуры и — одновременно — жестоко подавляя и эксплуатируя социальные низы, крестьянство, страна напряглась, создала грандиозную индустрию, науку, нацелилась на Космос, но так и не сумела двинуться дальше, извлечь из своих жестокостей и своих побед социально значимую пользу. А попросту не было запасено никакого маршрута движения! Крис Кельвин возвращается в урюпинское поместье — небожителем. С качественно новым символическим капиталом. Теперь ему подвластно все: “Я преодолел силу земного тяготения. Теперь хочу быть не крестьянкой, но столбовою дворянкой!” Ладно, будь, только следи за хозяйством! Но он уже не умеет. Он же летал, он бессмертный, и он выше хозяйства. Он разорвал связь с почвой, но сохранил романтические иллюзии.

Опять я посетил места,

Где жизнь невинна и чиста.

Где мой гамак.

И где мой пастернак.