Новый Мир ( № 10 2008)

“Раннее стариковство не было выдумкой, оно было предощущением, похожим на предвиденье. Он сам расписал свою судьбу, набросал ее чертеж и воплотил в живые формы. Нынче он подтверждает то, что предугадал. Почти теми же словами, изредка прибегая к новым вроде „пубертата”. Ушли свежесть взгляда, широта жеста, глубина дыхания — что образовалось на месте всего этого? Предельность высказывания. Та самая предельность, когда каждое стихотворение пишется как последнее.

Так ведь функция искусства — воскрешать. Истина не из избыточно затейливых, но со шкалы ценностей ее не согнать. Сама сюжетность прежнего и нынешнего Гандлевского, внутренняя балладность, постоянное движение, действие, клочки биографии, строки анкеты, нужные прозаизмы, осколки травматичного пьянства, каталог эпизодов и сцен, происходящих в его стихах, — все это и есть адекватно живая жизнь, „с сахаром и без”. В основном без.

„В черном теле лирику держал, / Споров о высоком приобщился…” Какой-то смысл во всем этом все-таки есть. Честно говоря, я мог бы много к этому подрифмовать — что-то из Межирова, Чухонцева и некоторых немногих других. Не надо. Автор „Некоторых стихотворений” самого себя стоит.

Сейчас, насвежо перечитав Гандлевского, я должен поправить себя. В недавней знаменской публикации я с размаху записал Гандлевского в старшие братья Дениса Новикова и Бориса Рыжего. Это промах. Гандлевский больше напоминает их отца: достаточно взглянуть на датировку ранних его стихов. Не говоря уж о тематическом круге, поэтике и манере разговора („небритый прохожий сам с собой на ходу говорит”)”.

СоставительПавел Крючков

Поправка

 

В публикации Лидии Чуковской “Счастливая духовная встреча” (№ 9 сего года, стр. 70) следует читать: “Лидия Чуковская (1907 — 1996)”.