Читаем Новый Мир ( № 10 2009) полностью

Во весь широкий разворот брошюры горит багровый закат. Висит над морем огромное малиновое солнце. Переливается багряными и лиловыми отблесками дорожка на гладкой морской спине. Черная птица перечеркивает небо зигзагом раскинутых крыльев.

— Можно листать? — спрашивает Дианка.

— Давай.

Она перелистывает страницу. На следующем развороте много снимков, подписанных мелким шрифтом на незнакомом языке. Но я и не собираюсь читать. Я смотрю картинки, и мне вполне достаточно. Вот зубчатая стена тропического леса под ярко-синим небом. Лагуна, сияющая изумрудной прозеленью. Белое здание отеля с голубой запятой бассейна у мраморного крыльца. Вид на море с балкона. Интерьер номера. Интерьеры ванной и туалета. Переворачиваем.

Стоп.

Тот же самый лес, только снятый на фоне заката. Что-то цепляет, царапает в этой зубчатой линии с черными разлапистыми ветвями на багровом. Смеющиеся парни и девушки на вечернем пляже — красивые, яркие, неоправданно знакомые. Они же за столиком в кафе с прозрачными стенами. Крупно — витрина с пирожными. И само кафе, круглый стеклянный домик, а у входа растет маленькое деревце, усыпанное пурпурными цветами...

— Здорово, правда? — говорит Дианка. — А еще там можно играть в мяч.

Перелистывает страницу. Я уже знаю, что увижу.

Не ошибаюсь.

Поднимаю глаза и вижу Сашку, он снова подобрался поближе вместе с табуретом и разглядывает картинки через дочкино плечо. Ловит мой взгляд и улыбается:

— Нравится? Хочешь, кинем за тебя монетку в море? И ты тоже когда-нибудь туда попадешь.

— Сашка, — говорю неслышно, — получается, оно действительно есть, такое место. Значит... это же все меняет, Сашка.

Смотрит недоуменно. Мне и не нужно, чтобы понимал.

— Давай монетку, — деловито напоминает Дианка.

Высвобождаю руку из-под одеяла и шарю на тумбочке в поисках кошелька. Натыкаюсь на пластиковую упаковку с пирожными: так странно, вот они лежат здесь, они, кажется, настоящие. Пожалуй, попробую одно, а там посмотрим с доктором, что будет.

Вытряхиваю мелочь в детскую ладошку:

— Держи. Только не забудь, хорошо?

 

Девочка поднимает мяч.

Размахивается и бросает — вперед и вверх, на багровый закат.

Терракотовый дагерротип

Милославский Юрий Георгиевич — прозаик, поэт, историк религии и литературы, журналист. Родился в 1948 году в Харькове. Учился в Харьковском и Мичиганском (США) университетах. В эмиграции — с 1973 года. Проза Ю. Милославского переведена на многие европейские языки. Живет в Нью-Йорке. В “Новом мире” печатается впервые.

 

Из “Харьковского” (2005 — 2008)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары