Новый Мир ( № 10 2010)

Раз в пятилетку мы глядели вперед и меняли путь, умудряясь не сбиться с курса,

Нас красили разным колером, и я удивляюсь, как я остался русым,

И каждый новый вождь обвинял предыдущих в экстремизме или в застое.

И как теперь думать, верить, любить, да ведь мы не герои…

Мы —гибкие люди, мы — шланги…

 

— Нас линчуют, и хрен с ним! — кипятился Кух. — Но записать ее надо обязательно.

Никто не спорил. Все уже прикидывали музыкальные фразы на вверенных им инструментах, в какую бы обертку поэффектнее завернуть песню-лозунг. Сам автор “Шлангов” краснел и потел от смущения. Гордость, что смог удивить корешков, прыгала под ребрами и разбегалась по телу гусиной кожей удовольствия.

Хронопы не раз дискутировали на тему, что есть советская власть. Слишком простым ответом было бы указать на увядшее политбюро или партийно-комсомольских функционеров на местах. Хотя и это так. Но подчас они забывали, что даже самые радикальные диссиденты — часть этой самой советской власти. А уж те, которых хватает только на то, чтобы шептаться на кухне, — и подавно.

Хронопы выросли при советской власти, она их воспитала. Она проросла в каждом. Она в том, что они обожали, и в том, что они ненавидели, в том, к чему привыкли, и в том, к чему никак не могли привыкнуть. И как бы хронопы ни лелеяли в себе ростки свободы и демократических иллюзий, все их поступки зачастую будет диктовать она — столь ненавидимая ими советская власть.

 

Полковник Сухарев не был бы полковником КГБ, если бы не обнаружил дневник Алюни. Зря, что ли, его учили в спецшколе. Уж где-где, а дома все должно было существовать под неустанным контролем. Он расстраивался, что дочь изменяла ему с кучкой интеллектуальной шпаны. Но, в конце концов, это даже и к лучшему. Свой человек в чужой среде никогда не лишний. А информатор, который даже не подозревает о своей миссии, — самый лучший. Когда пескарю пришла в голову эта мысль, он хитро ухмыльнулся и легонько стукнул кулаком по стене.

Его повеселило, что Алюня не только нашла для дневника действительно надежное место, но и каждый раз приклеивала к обложкам тетради тонкий волосок. Все-таки она была дочерью своего отца. “Вот так Алюня!” — смеялся про себя Сухарев. Но и он не валенком сделан. Волосок он аккуратно отклеивал и после прочтения так же осторожно приторачивал, как было. “Как учили”.