Новый Мир ( № 10 2013)

Меньшов работал в конторе, которая находилась в сером здании с пыльными окнами. Здание это, построенное в конце шестидесятых, напоминало раскрытую книгу с потертой обложкой; летом крыша здания нагревалась, как печка, осенью протекала, зимой обрастала снегом и сосульками, а весной снова протекала. Никто не собирался ее чинить. В горшочках на подоконниках росли кактусы: считалось, что они поглощают вредные излучения. Летом Меньшов забирался на крышу, чтоб с высоты посмотреть на город. Смотреть, впрочем, было не на что, и Меньшов курил сигарету за сигаретой, чтоб забыть о тоске. В октябре заряжали дожди. Лужи цвета стали лежали на разбитом асфальте, как напоминание о грядущих холодах. По тротуарам брели хмурые прохожие с черными зонтами в руках. Меньшов, чтоб не отличаться, тоже доставал свой черный зонт и плелся на работу. Пару раз он пытался выделиться, одевшись ярко, вызывающе, но на него не обращали внимания, и ему становилось грустно; на следующий день он одевался как обычно. Первый снег выпадал не раньше декабря, почти сразу таял, и тротуары покрывались бурой кашицей. У обочин скапливались ноздреватые холмы из снега и грязи, похожие на чудовищные муравейники. Деревья стояли голые, ветер срывал провода.

На работе Меньшов большую часть времени проводил в кабинете за письменным столом. Иногда ему приносили бумаги: он их бегло просматривал. Там были одинаковые черные цифры и черные буквы. Они никогда не менялись, только прыгали с места на место. Меньшов ставил подпись, скреплял печатью, которую хранил в специальной картонной коробочке, и отдавал бумаги девушке по имени Людочка. Людочка уносила документы наверх. Лицо у Людочки было каменное. На вопросы она отвечала односложно (если вообще отвечала), потому что жила с мужем, который не любил разговаривать, и сыном, который пошел в отца. Меньшов когда-то хотел завести семью, но, вдохновленный примером Людочки, передумал.