Новый мир. № 11, 2003

Во время царствования Александра III была одна попытка покушения на него. Группа студентов, начитавшись стенограмм допросов участников «Народной воли», решила повторить их «подвиг». Не получилось. Полиция стала умнее. А сами студенты не прошли той профессиональной подготовки у зарубежных инструкторов, которую проходили террористы-народовольцы.

Очередной виток антигосударственного террора в России начался после восшествия на престол императора Николая II. Никто из историков не задается вопросом: почему революционное движение в Российской империи второй половины XIX — начала XX века носило характер «всплесков»? Ответ на этот вопрос позволяет рассматривать антигосударственный террор в России как регулируемое криминально-политическое явление. Создание террористических организационно-структурных формирований, генерирование экстремистских антигосударственных идей в России начиналось тогда, когда российские императоры принимались за свои преобразовательные реформы, направленные на укрепление империи. «Наши революционеры начинают проявлять особенно повышенную „деятельность“… каждый раз, как в государственной жизни проявляется тенденция к реформам и к прогрессу»[76]. В подтверждение этого тезиса тот же автор писал: «Начало революционного террора в России относится к 1861 году, ознаменованному величайшей из либеральных реформ Царя-Освободителя. Непосредственно за манифестом 19 февраля эмигрантская и подпольная пресса начинает наводнять Россию кровожадными прокламациями, призывающими ни более ни менее как к убийству Царя-Освободителя со всей Царской семьей». Второй этап генерирования экстремистских идей и террористического движения приходится на конец 80-х годов, когда царь «собирался осуществить самую крупную из своих реформ — организацию участия в законодательстве выборных людей». И в третий раз «революционная волна поднялась, и поднялась до небывалых еще размеров, начиная с 1902 года, и опять-таки как раз тотчас же после того, как в высших сферах обнаружилось явное реформаторское и либеральное течение»[77].

Террор в России начала ХХ века существенно отличался от «антиалександровского». Основными организаторами террора стали партии.

В отличие от группового интереса, в основе партии лежит какая-то объединяющая и целеформирующая идея. Применительно к революционным партиям это экстремистские идеи, формулирующие цели, достижение которых нереально в условиях существующего политического режима, формы правления, правового поля государства. По сути дела, эти партии изымали определенную часть населения, своих членов и сторонников, из правового поля государства и требовали от них поступать в соответствии не с государственными нормами, а с партийными задачами. «Немыслимо быть умным и развитым, безусловно подчиняясь партиям, ибо самую суть широкой развитости составляет присутствие „интегрирующего“ общенационального или общечеловеческого сознания, — писал Л. Тихомиров. — Партия поэтому очень быстро принижает человека, а если он не поддается принижению, — его выбрасывают, или же он сам уходит из общественной деятельности»[78].

Экстремистские партии и организации, действовавшие на территории Российской империи террористическими методами, можно разделить на ряд групп.

В первую очередь — это политические партии.

В принципе, все радикальные партии преследуют политические цели и могут быть, в широком смысле слова, отнесены к разряду политических партий. Исходя из мысли дореволюционного правоведа Г. Елинека, собственно политическими можно назвать те экстремистские партии, которые стремились к достижению политических задач, связанных с захватом власти, ставили цели, достичь которые можно только революционно-террористическим путем. В нашей истории остались известны две основные политические партии этого рода: Российская социал-демократическая рабочая партия и партия социалистов-революционеров. Обе партии отличались большим уровнем политической агрессии и были ориентированы на самые разные социальные слои населения: рабочих, крестьян, интеллигенцию, государственных служащих.

Но в начале ХХ века политических организаций было значительно больше. Например, в 1900 году в Минске была создана «Рабочая партия политического освобождения России» с террористическими целями. Было много других мелких политических организаций, исповедовавших революционный террор.

Еще один вид партий — этно-националистические; в дореволюционной России их называли «национальными партиями». Г. Елинек относит национальные и религиозные партии к разряду «не настоящих», «так как всякая настоящая партия должна иметь определенную широкую программу государственной политики, что невозможно с точки зрения определенной национальности или религии»[79]. Но эти «ненастоящие» партии проводили самый настоящий террор против государства и против людей других национальностей.