Новый Мир ( № 11 2007)

Вот основной объект наблюдения — драматург Георг Дрейман (Себастьян Кох). Мачо, красавчик, душка, автор пролетарских пьес с мистическим уклоном, ценимый на Западе, но преданный идеалам социализма. Каким образом, дожив до сорока лет в окружении отвязных друзей-диссидентов и штатных сотрудников Штази, он сохранил эту девственность сознания — непонятно. Предлагается просто поверить, что перед нами — прекрасный во всех отношениях свободный художник. Азартно гоняет с мальчишками мяч, заступается за товарищей перед министром культуры, любит свою подругу, полон энергии, веры в систему и чирикает об этом, как чижик на ветке. А когда вдруг “прозревает” в одночасье, после самоубийства приятеля-режиссера, — так же искренне и громко начинает чирикать прямо противоположное: тут же катает и публикует в западногерманском журнале “Шпигель” диссидентскую статью. (Визлер все это время исправно пишет в отчетах, что драматург работает над эпохальной пьесой о Ленине.)

Кто такой Дрейман? Идиот? Виртуозно научившийся обманывать сам себя конформист? Нет. Просто наивный, безответственный “гений”. Альтер эго автора, для которого самое страшное в его “кромешном” повествовании о ГДР — что бывает, оказывается, такое жуткое государство, которое указывает художнику, как творить; решает, кому писать пьесы, ставить спектакли и выходить на сцену! Нет, ужас, конечно, никто не спорит… Только у человека, хоть сколько-то пожившего при социализме, это не вызывает столь детского изумления. Привычка, наверное… Печальный опыт существования в “прокрустовом” государстве, где всякий гражданин спинным мозгом чувствует ту черту, за которую лучше не вылезать (голову отчекрыжат или конечности), а уж если высовывается — понимает, на что идет. У автора такого опыта нет. К счастью для автора, к несчастью для фильма, который при всех притязаниях на достоверность превращается в итоге в откровенную сказку.

Ну, где, кроме как в сказке, возможен эпизод, когда на занятиях в школе Штази студент спрашивает преподавателя, рассказывающего о тактике сорокавосьмичасовых допросов: “Но почему вы не даете им спать? Это же негуманно!”? Где еще кудрявый мальчик с мячом может спросить соседа в лифте гэбэшного дома: “Дядя, вы правда из Штази?” — “А что такое Штази?” — “Папа говорит, что это такие плохие дяди, которые сажают людей в тюрьму”. — “Как зовут?” — “Кого, папу?” — “Нет, — говорит перековавшийся в гуманисты агент, — твой мячик…”