Новый Мир ( № 11 2007)

Известно, что иммунная система может работать неправильно — например, давать аллергическую реакцию на безобидные, а то и полезные существа. Обидно любить кошек и страдать аллергией на кошачью шерсть. Еще обиднее, когда иммунная система мешает сделать что-то полезное — например, отторгает чужие ткани. Человеку пересадили сердце, а глупая иммунная система принимает полезный орган за раковую опухоль и начинает его уничтожать. В таких случаях больному дают средства, подавляющие иммунитет. Но это крайнее и нежелательное лечение. Потому что человек, лишенный иммунитета, может умереть от первого же чиха.

Теперь перейдем от биологии к политике…”

Марина Кулакова.Я очень женское существо, которому ничто сверхчеловеческое не чуждо. Беседу вел Захар Прилепин. — “АПН — Нижний Новгород”, 2007, 16 августа.

“Я обыкновенная русская, просто русские не вполне обыкновенные”.

“<…> сейчас русский язык — это язык молчания русского народа. Абсолютное большинство активно звучащих, публикующихся, издающихся авторов — нерусские, пишущие по-русски. Русский голос, в котором русское большинство узнало бы себя, — нет его, или он не слышен…”

Майя Кучерская.Избранное чтение: Снова ускользнул. Новой биографии Григория Распутина не хватило распутинского жара. — “Ведомости”, 2007, № 153, 17 августа.

“Писать историю жизни Григория Распутина <…> опасней, чем гулять по густо заминированному полю. Сознавая это, Алексей Варламов попытался взлететь и приподняться над схваткой, но оказался заложником собственной объективности. Вместо создания полноценной биографии он собрал материалы к ней. <…> Поэтому девять десятых книги — цитаты”.

Литература в России.— “Огонек”, 2007, № 31, 30 июля — 5 августа.

СокрушаетсяЯн Шенкман:“Что все это значит? А то, что в литературе, как и в остальных областях жизни, потихоньку перестает работать социальный лифт. В писатели, как и во власть, как и в большой бизнес, перестали пускать людей с улицы. Прием в гении закрыт, все места заняты, приходите завтра”.

Ему возражаетДмитрий Быков:“Странность позиции Шенкмана, которого я знаю тысячу лет и высоко ценю, ровно одна: по-моему, сегодня как раз именно литература и осталась единственным реально действующим социальным лифтом. Более того, в ней вертикальная мобильность как раз налицо. <…> Дело наше нервное, для печени трудное и вообще не самое здоровое. Одно стоит признать безоговорочно: литература сегодня — единственная в России среда, где у талантливого и упорного человека есть шанс”.