Новый Мир ( № 11 2008)

Потому что повстречались.

Навсегда, навсегда,

Навсегда…

Мы не знаем, кто откуда,

И забыли, кто мы сами,

Только знаем — это чудо

И случилось это с нами.

Навсегда, навсегда,

Навсегда…

Ночь подходит к середине,

И поет ночная птица,

Только знаем, нам отныне

Невозможно разлучиться.

Никогда, никогда,

Никогда…3

Сатир чувствовал, как обжигает его лицо Белкино дыхание, как по его щекам ползут ее горячие слезы, и что-то просыпалось в нем, какие-то родники открывались в груди, толкаясь изнутри, размывая коросту, запекшуюся на душе от долгого одинокого путешествия в пустоте. И все вокруг словно бы становилось невесомым, будто бы Белка клялась ему, что счастье возможно, и он верил ей.

Под утро Серафима возвращалась обратно, насухо вытерев лицо, чтобы никто не догадался, что с ней происходило ночью.

До начала весны жизнь шла неторопливо и немного скучно.

А вот когда на московских улицах потянуло влажным будоражащим ветром, когда сосульки на крышах вдруг стали расти не по дням, а по часам, когда в мелких лужицах детскими голосами заверещали купающиеся воробьи, произошло несколько событий, после которых жизнь неудержимо рванула вперед, словно прорвавшая плотину горная река.

На одну из встреч с Йоном Белка пошла в одиночку. Тимофей немного приболел, а Эльфа одолела непробиваемая меланхолия, и он, несмотря на все уговоры Серафимы, решил остаться дома. С прогулки Белка вернулась в необычно задумчивом настроении, но никто на это внимания не обратил.

— Как Сатир тут себя вел? — поинтересовалась она.

— Тихо. Стоял посреди кухни, шевелил пальцами, смотрел куда-то в землю.

Белка села на край дивана, черные иглы ее волос закачались медленно и немного устало.

Когда все уснули, она снова пришла к Сатиру, и они до самого рассвета простояли обнявшись.

За окном шумел упругий сырой ветер, сбивал в стога серые облака и тут же раскидывал их. Всю ночь высоко над землей носились клочья небесного сена. Весна наступала на город. Набухший влагой снег сползал с покатых крыш, опасно нависал над тротуарами рыхлыми белыми языками.

Воздух был пронизан ожиданием. Что-то должно было случиться.