Новый Мир ( № 12 2009)

Но важнее, скорее, то, что к этой книге Памук шел очень давно, она - и не только по размеру - на фоне его предыдущих книг смотрится своего рода opus magnum его творчества. В «Черной книге» герой Памука сравнивал память с садом, метался по городу в поисках ушедшей жены, с помощью каких-то вещей (ручки, утонувшей 24 года назад) и даже лекарств для улучшения памяти цеплялся за воспоминания, а через них – закидывал абордажный крюк в прошлое, чтобы не упустить его на свободу. В «Снеге» воспоминания хранило все – тетрадка убитого героя, снежинка как «кристалл памяти» да и сам рассказчик, не видящий в своей жизни иного смысла, как в том, чтобы разыскать предметы, принадлежавшие когда-то убитому главному герою Ка, и сохранить о нем воспоминания. Даже в «Стамбуле», который относится формально к жанру чуть ли не путеводителя, говорится о домах, являющихся музеями, тоске по прошлому, рассказывается о писателе, создававшем сначала музей, а потом – в его квартире попросту не хватило места для всех предметов – энциклопедию Стамбула… В «Новой жизни» (более чем символичное название для героев, которые хотят лишь вернуться в прежнюю жизнь, – даром ли герои Памука так часто вспоминают Пруста!) «доктор Нарин просил своих друзей спрятать вещи – те настоящие вещи, которые, как он сказал, являются (1)продолжением наших рук и пальцев и, словно стихи, дополняют наши души(2). Он попросил меня надежно спрятать чайные стаканчики с тонкой талией, масленки, пеналы для ручек, одеяла – (1)именно те вещи, которые делают нас нами(2), чтобы не растеряться в день освобождения, когда нужда и забвение кончатся, - как растеряются те, кто потерял память, (1)нашу самую большую сокровищницу(2). Чтобы суметь вновь установить (1)господство нашего настоящего времени, которое хотели уничтожить наши враги(2)»[7]. И здесь уже важно буквально все: и вещизм памяти, и историзм ее (вещи равны старому, патриархальному порядку), и необходимость скрыть и защитить эти вещи, хранящие воспоминания, от чуждого мира, и даже эпитет «настоящее время», который следует, пожалуй, понимать как попытку сохранения и объединения двух времен – настоящего и прошлого, вмонтированного, вживленного в настоящее… Эта тема возникает потом в связи с Фюсун: «...пока мы все с большей страстью любили друг друга, наше прошлое, наше будущее, наши воспоминания и быстро нараставшее удовольствие сливались в одно целое».