Новый Мир ( № 12 2010)

“Это черная дыра, ничего общего не имеющая с цветной картинкой МССР, которую (картинку) создала советская власть. Кто хочет видеть настоящую Бессарабию, пусть смотрит книгу „Бессарабский альманах”, 1903 год. Огромный статистический труд, масса снимков, цифр. Там всевидно. Кишинев вообще как город появился в начале XIX века, как только к России присоединили, и в середине двадцатого (советский бум). Сейчас город умирает, это очевидно: сливаются озера, дороги становятся направлениями, бродячие животные вот-вот по численности превзойдут людей, — и мне это кажется окончанием столетнего цикла. Наше молдавское Макондо скоро занесет песками, я это знаю. Румыны, кстати, гораздо тоньше чувствуют Бессарабию, чем русские. Поэтому они никогда не пытались превратить ее в европейскую Абхазию — деньги Бессарабия просто отрыгивает, а лишь присылали сюда пару сотен жандармов с палками и скучающих чиновников-меланхоликов. Ну, вроде Чорана”.

“Для человека, который пишет, депрессия — это естественное состояние. Но обратное правило не действует — если ты сделаешь себе плохо, лучше писать не станешь”.

 

Сергей Лукьяненко.Бремя утопий. — “Известия”, 2010, на сайте газеты —

23 августа.

“В новых утопиях будущее России выглядит вполне благопристойно. Это могучая страна (а чаще даже звездная империя). Люди в ней сыты, веселы и здоровы. Правит Россией, как правило, император (времена, когда судьбы Земли решали ученые и учителя, явно остались в 60-х годах прошлого века). Ни в могучей стране, ни в звездной империи, ни в императоре я лично ничего дурного не вижу (это американцы в четвертой серии „Звездных войн” стыдливо объявили, что принцесса — это выборная должность). Император? Да хоть бы и падишах. Меня пугает то, каким новые российские авторы видят путь к своей утопии, к своему светлому будущему. Как правило — это война. Как правило, это мировой катаклизм, в котором рушатся государства и гибнут целые народы, цивилизация отбрасывается за ненужностью, а на первый план выступает право сильного. И вот в подобного рода катаклизмах Россия немедленно оживает, укрепляется и начинает процветать... разумеется, на военно-патриотической (иногда еще на православной, языческой или строго атеистической) основе. Такое ощущение, что вырастает поколение писателей, которые убеждены: мы умеем только воевать, делать оружие и умирать за Родину”.

 

Люди: толпа и народ.— “Огонек”, 2010, № 37, 20 сентября.