Новый Мир ( № 12 2010)

Старший пожал плечами и чуть отступил к закрывающей вход циновке. Не понравилось мне, как он двигается — точно кошка, что собирается прыгнуть за птичкой.

— Учитель, — взволнованно повернулся к нему младший, — они все слышали. Слышали про Синюю Цепь.

— Да, слышали, — кивнул старший. — Уж извини, госпожа Саумари, придется твоих гостей умертвить. Никто из обычных людишек не должен знать про Общество. Эта тайна не для тех, кто лишен магического дара. Уж не знаю, чем ты отвела нам глаза, что не заметили мы их, с этим позже разберемся. А сейчас они умрут. Легко, без мучений.

— Тогда вам придется сперва меня убить, — заявила я, чувствуя, как приливает кровь к щекам. Давно уже мне не доводилось испытывать такую злость. — Они мои гости и под моей защитой.

— Дура! — прошипел младший. — Ты, бабка, совсем спятила? Отойди в сторонку и не мешайся, пришибем ведь.

Я примерилась. Вроде оружия при них не видно, хотя под плащами могут быть ножи. Чем же будут убивать? Похоже, голыми руками. Мастера небось. Ну да ладно, и мне наставник кой-чего открыл. Не всю еще науку позабыла. Пальцы мои сами собой сложились нужным образом, локти прижались к ребрам, дыхание вошло в ритм “мерцающей свечи”...

Но все вышло по-другому. “Синие плащи” не собирались махать кулаками. Вместо этого подняли они свои посохи, напряглись — и разгорелось мутное голубое сияние, как на северных болотах по ночам бывает. На слегка загнутых концах посохов выросли огненные шары, с голову новорожденного младенца. Комнату озарило ярким светом, точно мы перенеслись на улицу, в полдневную жару.

И впрямь, жар от шаров исходил нешуточный. Куда там обычным факелам!

Наверное, я, как последняя дура, разинула рот. Впервые на моих глазах происходило такое. Настоящая волшба! Не уличные фокусники, не обманщики вроде меня — настоящие маги! Значит, и впрямь есть? Ведь никакими способами нельзя зажечь столь яркий огонь. Никакое земляное масло не поможет. Казалось, в каждый из этих сгустков пламени собрали свет и жар великой дюжины костров.

Потом шары вспыхнули ярче — хотя куда уж ярче-то! — оторвались от посохов и медленно поплыли в сторону моих постояльцев.

А я стояла столбом, без единой мысли — только страх, липкий, одуряющий страх. Ноги у меня ослабли, чуть на пол не сползла. И мальчишка, гляжу, побледнел весь, едва стоит, глаза закатились, и струйка слюны из уголка губ стекает... А потом...