Новый Мир ( № 2 2006)

убил невинных”. — “Онубил мерзавцев.

Был дядя у меня, брат матери,

он стал меньшевиком в двадцать втором,

ионего убил.

Зачем подался тот в меньшевики?

Все по заслугам — расстреляли дядю.

Оннемцев победил, чеченцев выслал,

онцены всякий год вовсю снижал.

И всеегобоялись. А теперь,

что, лучше разве?” И ушел я с майкой.

Опять на набережную я свернул

и в будочку сапожную уперся.

Починка обуви и чистка, и — открыто.

Я заглянул, дремала ассирийка

за ящиком своим, я разбудил ее,

сказал: “Почисти”. —

“Давайте и простите — я заснула”.

И я уселся в кресло, и она

достала гуталин. И вспомнил я:

еговедь называли Гуталином.

И за ее спиной увидел я

другой портрет —онс матерью и сыном

Василием, их кто-то написал,

наверно, на клеенке.Он— в мундире,

роскошном, маршальском,

Василий — в пиджаке, а мама Катино —

в одежде черной…

И замелькали щетки ассирийки,

и залоснились прахоря мои.

“Зачемонвам?” — “А я кнемупривыкла,

вся жизнь принемпрошла,

вот безнегои скучно стало”. — “Боже,

ваш народ древней, чем пирамиды и Эллада,

ну чтоонвам?” — “Вам не понять. Без них,

без Тамерлана и Аттилы, скучно!

Вот изгнаны мы из родной земли,

рассеяны по свету, чистим обувь,

живем неплохо, только скучно нам.

А снимзабавнее и веселее…

С вас два рубля…” И расплатился я.

И пролетело сумрачное время.

Я поспешил на городской базар,

а он еще как раз не разошелся:

вот горы изабеллы, груши бэра,

вот специи в мешочках и ткемали,

аджика адская, домашнее вино,

молочный ряд, мясной и трикотажный.

Сменить носки промокшие — как славно!

Вот будка лотерейщика, газеты,

чурчхелы, вот коньячная бурда

в бутылках липовых — подделка местная

под знаменитой маркой,

наперсточники с грустными глазами,

а вот и мне назначенное место —

шашлычная “Эльбрус”. Убогий домик

из плит цементных с ленточным окном.

И я вошел. И нет свободных мест,

поскольку дождь еще не прекратился,

и здесь его пережидают за хашем,

лобио и шашлыком, ну и, конечно,

за лучшей в мире чачей.

И вдруг я слышу голос: “Эй! Сюда!”

В углу я вижу человека в болонье

темно-красного, линялого оттенка

и в сванской шапочке. И он призывно

машет мне. Я подошел и понял —

ассистент. “Садитесь, я принес

заказы ваши”. — “Так познакомимся”, —

и я назвал себя. Он что-то пробурчал —

я не расслышал. Я крикнул: “Эй, батоно,

закуску, два харчо, два лобио,

потом два шашлыка,

бутылку чачи и вина бутылку”.

И скоро появилось это все.

“Вы из Москвы?” — “Да, из Москвы, но раньше

жил в Ленинграде”. — “Я тоже там бывал”.

И вот мы выпили и закусили сыром

сулугуни жареным — закуски лучше нет.

Он жадно стал хлебать харчо, он, видно,

проголодался, да и я