Новый Мир ( № 2 2009)

На самом деле в словах, записанных на бумаге, никакой поэзии-как-данности нет. Поэзия бывает только в головах.

Читая стихи на бумаге, мы худо-бедно понимаем (а подчас и не понимаем) смысл написанного; обладая кое-какими минимальными познаниями, мы понимаем, в какой традиции работает автор, какими приемами пользуется. Но никакое «понимание» не позволяет судить о поэтическом качестве текста. Это качество схватывается в целостности, «заражает», механизм этого схватывания неизвестен и вряд ли будет когда-нибудь понят. Здесь работают и приобретенный иммунитет к одним поэтикам, и восприимчивость к другим, и психология, в том числе социальная, а в конечном счете — неведомые биохимические мозговые процессы.

Это — со стороны читателя. А со стороны автора — поэтический талант. Материя в конечном счете тоже биохимическая, логическими процедурами не выявляемая и исчислению не поддающаяся. Никакой структурный или любой иной анализ не позволяет с достоверностью судить, талантливое перед нами сочинение или бесталанное. Это не мой личный релятивизм, а счастливая реальность: сконструировать алгоритм измерения таланта — это ведь почти то же самое, что сконструировать алгоритм построения талантливого текста; ничего подобного нам не грозит, на любую алгоритмизацию, на любую автоматизацию стиля мы отвечаем иммунитетом.

«Поэзия <…> есть создание сравнительно обширного значения при помощи единичного словесногообраза. (Курсив мой. —А. Ш.) Основное условие существования поэзии <…> иносказательность в обширном смысле»[1].

Это определение, принадлежащее А. А. Потебне, хорошо хотя бы уже тем, что имеет не столько описательный, сколько целеполагающий характер: создать обширное значение посредством единичного образа.

Правда, здесь сразу возникают вопросы: а что такое единичный образ, что можно считать иносказанием — и сам Потебня в этих вопросах путается.

И все же это хорошее, работающее определение, тем более что никакое «строгое» определение поэзии вообще невозможно.

Мало того что под это определение подпадают едва ли не все мыслимые поэтики — оно содержит еще и целеполагающее указание для читателя:увидетьсловесный образ ипонятьего обширное значение.

Такой способностью — увидеть и понять — причем главное, первоначальное условие здесь все-такиувидеть— обладают немногие. Вряд ли больше, чем один на сотню. Вот этот 1% населения и составляет армию потенциальных читателей стихов.