Новый Мир ( № 2 2012)

Пожалуй, если взглянуть на русскую литературу рубежа XX — XXI веков, интонационно к украинской прозе «живой истории» ближе всего «роман-идиллия» Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени» — светлое, в общем-то, повествование о страшной эпохе, даже финал которого («И все они умерли») не подводит безжалостную черту. Может быть, «Букер десятилетия», врученный роману, как раз и свидетельствует о потребности наконец-то осознать историю не как череду трагических разрывов, а как связь и память.

Мы назвали только некоторые, наиболее показательные украинские тексты о «живой истории» — на деле их куда больше. Так и происходит: коллективным усилием, из множества частных и местных историй создается единая Украина — не только в пространстве, но и во времени.

[29]Герой Роберта Говарда был, помимо прочего, гетманом козаков «с реки Запорожки» (Zaporoska river).

[30]П у ш к и н  А. С. Полное собрание сочинений. Т. 7. М. — Л., 1949, стр. 535.

[31]В англоязычной традиции разделение это проводится и терминологически. «Уэверли» для Скотта —novel,но «Айвенго» —romance.

[32]

«Уликовая парадигма» Карло Гинзбурга «ориентирует познающего субъекта на выработку в себе чувствительности к звукам и запахам, к индивидуальным случаям и ситуациям, к незначащим, на первый взгляд, документам и на умение с помощью этих улик „дешифровать реальность”. Уликовая парадигма, таким образом, как индивидуализирующее знание, всегда антропоцентрична и этноцентрична» (К у к а р ц е в а  М. Комментарии. — М е г и л л  А. Историческая эпистемология. М., 2007, стр. 464 — 479).

[33]См. «Сны о минувшем» — «Татьяна Кохановская, Михаил Назаренко: Украинский вектор» («Новый мир», 2011, № 6).

[34]См. также: Б а к  Д. Карпатский блюз с перцем и кровью. — «Новый мир», 2008, № 12.

[35]

.

[36] (пер. Т. К., М. Н.).

[37]

 .mariamatios.com.ua/zm/nterv_yul>.

[38]В двуязычном издании «Солодка Даруся / Даруся сладкая» (Л., 2010).

[39]Всего один пример, связанный с культурными реалиями: «от Рождества до Рождества» — совсем не то же, что «вiд РЁздва до РЁздва». В России Рождество окрашено «постперестроечными» ассоциациями и связано скорее с образом Санта-Клауса, чем с колядками, тогда как «РЁздво» — и христианская мистерия, и точка, обозначающая начало и конец вечного годового круговорота жизни (причем речь не только о сельском мировосприятии), и даже часть украинства как такового.