Новый Мир, 2000 №04

Не только христианские, но и, что называется, общечеловеческие ценности (на самом деле конечно же редуцированные христианские) также отбрасываются автором книги. Одно за другим Янкелевич вырывает из рук человека все виды оружия в той жестокой борьбе, которую человек ведет со смертью. Обычные утешения и «мифотворчество», сопровождающие и смягчающие жесткость неизбежного факта, безжалостно разоблачаются. Любовь, свобода, мысль — словом, все то, что принято считать обладающим статусом вечности, соединяющим с вечностью, — все-таки никак не спасают от неизбежности смерти, все же никак не наполняют пустыню небытия, ожидающую нас после.

Янкелевич, конечно, не говорит «пустыня небытия». Он говорит «абсурдность уничтожения», «абсурдность смерти», но тут же и — «абсурдность загробной жизни», «абсурдность бессмертия». Вопреки всему человек продолжает надеяться: надежде человека уделено в книге немало внимания — надежде, но и «безнадежности желания». Остается ли хотя бы щелка, хотя бы тонкий просвет в жесткости этих антиномий, этих крепко сдвинутых конструкций?

В книге с подобным названием невозможно, кажется, не дать решительного ответа на этот вопрос. Но автор сохраняет предельную честность мыслителя, не позволяющего себе преодолеть рамки признанной им системы.

Поэтому тот единственный свет, который все же струится сквозь безнадежность «аннигиляции», направлен опять-таки не оттуда, а отсюда, его источник расположен по эту, а не по ту сторону. Смерть, по Янкелевичу, все же не есть окончательная «нигилизация», потому что она не может уничтожить прожитой человеком жизни, никакая толща эпох, веков и тысячелетий не раздавит крошечного факта существования каждого в мире: «Даже когда на земле исчезнет последнее воспоминание об умершем и затопчется его последний след, в этом темном, забытом, уничтоженном, раздавленном массой веков существовании все равно останется нечто неразрушимое и неистребимое; и абсолютно ничто на свете не сможет затушевать его». Если человек жил, мы никогда не сможем сказать, что его никогда не существовало: «его нет» и «его не было» — разные вещи. Эта «экзистенция жизни» — единственное, что противопоставлено в книге смерти.

Так все-таки да или нет? Янкелевич хранит целомудренное молчание. Потому что старается не говорить о том, чего не знает. И завершает свое исследование своеобразным лирическим стихотворением, выглядящим сентиментально и почти расслабленно на общем аскетическом фоне рассуждений: «Наташа Ростова и княжна Марья оплакивают не свое горе, они растроганы возвышенной и удивительно простой тайной, которую не дано раскрыть ни одному человеку». Там же, на ее пороге, — а возможно, и за — нас ожидает лишь то, что мы «узнаем нечто простое, исключительно простое, по-бергсоновски поражающее своей исключительной простотой; простое, как здравствуй и прощай; настолько простое, что когда мы это откроем, то удивимся, как мы раньше об этом не догадались». И в этой вдруг прорвавшейся в конце большого, крайне серьезного труда пронзительности, в этом лиризме слышатся почти слабость, неожиданная горечь и так хорошо описанная в книге надежда, слышится почти вера. Пусть вера только в тайну. Но и не в пустоту.

…Как-то в конце 80-х на одной из встреч с верующими в Москве митрополита Антония Блума спросили с легким придыханием и экзальтацией: «Владыка, что такое смерть?» Владыка помолчал, чуть улыбнулся и ответил: «Это проще». Книга Владимира Янкелевича приближает нас к осознанию этой великой простоты.

Майя КУЧЕРСКАЯ.

СЕГОДНЯ, ЗАВТРА, ДАЛЕЕ — ВЕЗДЕ Анкета

2000 год для «Нового мира» — юбилейный, нам исполняется 75 лет. Апрельский номер 2000 года — 900-й с момента основания. В июне 2000 года исполняется 90 лет А. Т. Твардовскому. В связи с этими датами мы обратились к читателям разных профессий и возрастов с просьбой ответить на следующие вопросы:

1. Каковы, по вашему мнению, новые функции и новое место традиционного русского толстого журнала в литературной, интеллектуальной, общественной жизни России начала XXI века? Соответствует ли деятельность «Нового мира» этим изменившимся (если с вашей точки зрения они изменились) условиям, функциям?

2. Какая из новомирских публикаций минувшего 1999 года кажется вам наиболее важной, заметной, интересной (не обязательно лучшей) и почему?