Новый Мир, 2000 №12

Прихожу к искомому итогу:
Прочен мир, в котором мы живем!
Выхожу один я на дорогу.
Возвращаюсь тоже не вдвоем.

* * *

Заблокирован мозг, осаждаемый слева и справа.
А единственный мост взорвала, отступая, держава.
Там, где свет кое-как пробивался и бил из-под камня,
как последний дурак, я стою и не знаю — куда мне.

* * *

Грехопадение звезд.
Мертвого марта привет.
И крестовиной — внахлест
чуть подмороженный свет,
небом дарованный сверх
странноприимного сна
в ночь с четверга на четверг,
в день с понедельника на…
Чуть подмороженный свет,
перестилаемый вновь.
Незаживающий бред.
Остолбеневшая кровь.

* * *

Ничего не получается
в мире мнимых величин.
Я — угрюм. И ты — печальница.
Но об этом помолчим.
Всюду мгла — как ни расписывай.
Но, светясь, снимает боль
теплый крестик кипарисовый,
крест, подаренный тобой.
И прилюдно сердце кружится,
разметав грудную клеть.
Боже мой, даруй мне мужество
долюбить и дотерпеть.

* * *

Пепел в груди. В легких — светлое марево.
Две головы у орла государева.
Лет временных раскулачены повести.
Рыщешь и алчешь чего позабористей.
Точку поставь. Повезет — успокоишься.
В банные дни все равно не отмоешься.
Молодо-зелено. Велено: «Весело!»
Дутое золото закуролесило.
Расдухарилось. А мне-то что, мне-то что…
Грех многоклеточен. Жизнь одноклеточна.

* * *

Если долго я проживу,
много разума наживу.
Столько разума наживу,
что умру — и вновь оживу.
Буду жить себе поживать.
Разум нажитый проживать.

Чубаров Виктор Васильевич родился в 1951 году в Риге в семье военнослужащего. С 1974 года, после окончания Рижского института гражданской авиации, 17 лет проработал инженером смены в аэропорту Вильнюса. Автор трех поэтических книг. В 1993 году окончил Высшие Литературные курсы. Живет в Москве. В «Новом мире» печатается впервые.

Борис Екимов Житейские истории

Мишка

Зимним неранним утром зашел я навестить старинную хуторскую жительницу Чигариху. Сидели беседовали. Тут и объявился Мишка, а вернее, Михаил Васильевич, хуторской фельдшер, возраста немолоденького, давно ему за пятьдесят перевалило. Но мужик еще крепкий, бегучий. Жил он в соседнем хуторе Арчадим, наведываясь к своим пациентам дважды в неделю. Придет, обойдет стариков по домам. С тем и до свидания. Вот и ныне свершал он свой обычный маршрут от дома к дому.

Поздоровались. Теплой, довольно заношенной одежки лекарь снимать не стал, лишь шапку на крючок повесил. Разложив на столе нехитрую снасть, он измерил хозяйке давление, посетовал, что оно немного повышенное, сказал, какую таблетку проглотить.

— Сын приезжал с друзьями, охотились, — объяснила причину своего недуга хозяйка. — Два дня с ними колготилась. Вот и болит голова. Может, вы закусите, Михаил Васильевич? — спохватилась она. — Рюмочку выпьете, ныне — праздник. Гости оставили…

Фельдшер, поглядев на меня, решительно отказался: «Нет-нет», — и, сложив инструмент в заплечную сумку, подался из хаты.

— Не пьет… — со вздохом проводила его хозяйка.

В окошке промелькнула фигура лекаря: он спешил по тропинке к займищу, к Дону. Видно, низом решил пойти, берегом. Там дорога — длинней, зато под береговыми кручами от ветра затишка.

— Не пьет… — задумчиво повторила Чигариха. — И слава Богу. Такую головку сгубить, Господи… Бывало, мамка его радовалась да гордилась: доктором будет сынок… А к людям он — желанный… Старикам всегда помощь окажет.