Новый Мир, 2002 №01

Я все-таки, представь себе, в Эфес
Отправился в четверг, через неделю!
Я лучше, чем я думал: я небес
Достоин, предпочел я их отелю
И видел все, о чем сказал уже,
И вспомнил: это город Гераклита
Эфесского, вменившего душе
В обязанность огнем пылать открыто.
Он, плачущий философ, из огня
В слезах таскал для нас свои понятья
И, может быть, в виду имел меня,
Тебя, всех, всех, для нас свои объятья
Горячие раскрыв: огонь течет,
Меняется душа, взрослеют дети,
Гори и ты, как этот небосвод,
Как знойные пылают горы эти.

* * *

Бродя средь римских мраморных руин,
Театров, бань — в мечтаньях и в истоме,
Нет, я не знаю, что такое сплин!
Слуга себе, и раб, и господин,
Я даже побывал в публичном доме.
В том, что осталось от него: бруски
И пни колонн, оплывшие обломки
И диких трав пучки и колоски.
И никакой хандры или тоски!
И перекрытий тени и потемки.
Над постаментом, где бы мог стоять
Приап, допустим, может быть, Венера,
Клубился зной; две бабочки, под стать
Двум лепесткам, задумав полетать,
Взметали пыль горючую, как сера.
И дом разврата, в блеске белых плит,
Повергнут в прах, распахнут и низложен,
Внушал печаль прохожему, — не стыд,
Был чист, как совесть, временем отмыт,
Отбелен ветром и облагорожен.

* * *

Как француз, посвятив Ламартину книгу
Акварельных стихов, как сквозь забытье
Возвращая реальность былому мигу,
«Тот, кого забывают» назвал ее,
Так и я, ради Батюшкова к туману
Обращаясь морскому, морской волне,
Разглядел бы его там, подвел к дивану:
Сядь, поверь, улыбнись, не противься мне.
Я сказал бы ему, как стихи бывают
Заразительны лет через двести, как,
В плащ закутавшись, тот, кого забывают,
Нестерпимо любим, уходя во мрак,
Как докучлива жизнь без его элегий,
Обезвожен и безблагодатен день,
Знать не знающий об итальянской неге.
Оглянись, помаши мне рукою, тень.

Уточнение

По прихоти своей скитаться здесь и там,
Но так, чтобы тебя не забывали дома
И чтобы по твоим дымящимся следам
Тянулась чья-то мысль, как в старину солома,
И чтобы чей-то взгляд искал тебя вдали
И сердце чье-нибудь, как облако, летело,
Чтобы сказать тебе среди чужой земли
Все, что сказать оно боялось и хотело.
Скитаться здесь и там по прихоти своей,
Но так, чтоб чья-то тень была с тобою рядом
И ты ей показать мог стаю кораблей,
Плывущих вдалеке, в бинокль, большим форматом,
Иль, в каменный театр спустясь, где Ипполит
Бежал из дома прочь — и вдруг вздымались кони,
Присесть с ней на скамью, где ящерица спит,
И уточнить судьбу, читая по ладони.

* * *