Новый Мир, 2002 №01

Пока интеллигенция упражняется в самоуничтожении, плодя тусовки и не утруждая себя высоким или даже приличным слогом, власть старается сколотить общенациональную платформу из неодиозных (или кажущихся неодиозными) частей советской культуры, с надеждой поглядывая в сторону религии и русской старины. Что до меня, то я приветствую этот замысел как конструктивную идею. Исполнение же его (как оно выглядит на сегодняшний момент) я приветствовать никак не могу, потому что ставка делается на символы и слоганы, в лучшем случае на идейные установки, но не на образы, не на живые примеры. Конечно, можно сочинять образы под идеи, даже под лозунги, и охотники всегда сыщутся, ибо жива старая традиция возведения потемкинских деревень. Но ведь такое уже было, и плоды оказались горьки…

В одном можно быть совершенно уверенным. Поддерживая русское Слово, относясь к образам русской персоносферы как к образам, а не комиксам, мы поддержим нашу культуру в момент, когда она переживает не лучшие свои времена.

Татьяна Чередниченко Онкология как модель

Чередниченко Татьяна Васильевна — музыковед и культуролог, доктор искусствоведения, профессор Московской государственной консерватории, автор шести монографий по музыкальной истории, эстетике, современной массовой культуре. Постоянный автор и лауреат премии «Нового мира».

Нижеследующие заметки не претендуют ни на что научное или литературное. Просто расскажу о приключившихся со мной событиях и сопутствующих им размышлениях.

Размышления копились два года. В предлагаемом тексте они датированы — не из самопочтения мемуариста, но чтобы показать, как непредвидимо и органично уложился в личную историю (в ее смысл) внешний контекст (его смысл), включая и события сентября 2001 года.

В компьютерной. Октябрь 2000 года. В Онкоцентре на Каширке доктор В. А. Кукушкин пригласил в кабинет, где анализируют снимки, наглядно убедиться, что успехи есть. Работают два монитора. На одном — картинка полуторамесячной давности; на другом — сегодняшняя. Спрашиваю: «А эти вот белые пятна почему не становятся меньше?» — «Это сосуды — с чего бы им уменьшаться! А вы, как я посмотрю, проявляете любознательность…»

Всеволод Александрович невозмутим и внимателен; взгляд усталый, пристальный. Вырывается не предусмотренный сюжетом монолог: «Да, пытаюсь разобраться в работе онкологов. Мне интересно не только как пациентке. Онкология — заповедник необольщенного ума и милосердного упорства. Если бы рак гарантированно излечивался, пройти через борьбу со злокачественной опухолью полезно было бы иным социальным стратегам».

И вот что ответил доктор: «Да куда ж они денутся? И с ними это случится».

Опытный рентгенолог вовсе не думал поддерживать рискованное медицинское морализаторство. Он имел в виду свое, профессиональное, — статистику заболеваемости. Шансы оказаться лично вовлеченными в работу онкологов год от года становятся более высокими. Но обретаемый опыт несоразмерно скудно просачивается за стены лечебных учреждений — более чем у половины пациентов рост опухоли пока что необратим.

И здесь идеология. Раз уж об этом зашла речь: адекватная система помощи уходящим больным в России отсутствует. В профильных клиниках нет отделений паллиативного лечения. Доктор медицинских наук, профессор С. А. Тюляндин пишет в журнале «Практическая онкология» (март 2001 года): «Казалось бы, раз естественное течение болезни подразумевает неотвратимость для многих больных перехода в терминальные фазы заболевания, то этот наиболее трудный для больного и его семьи период времени должен быть объектом пристального внимания онколога, который до этого момента был ответствен за проведение специфического противоопухолевого лечения. В реальности все обстоит иначе. <…> Пока у больного есть перспективы на успешное лечение, он лечится в онкологическом учреждении под руководством онколога. Стал бесперспективным — уходи куда хочешь: в клинику паллиативной медицины или в хоспис, которые способны принять единицы онкологических больных, или домой <…> Для самого больного и его родных этот переход является подтверждением безнадежности и скорого конца. <…> А разве можно считать полноценной оказываемую медицинскую помощь в хосписах <…> если там нельзя провести паллиативную химиотерапию или лучевую терапию?»

Сложившаяся организация здравоохранения такова, что общество отправляет в небытие, и довольно мучительное, своих членов раньше, чем это делает Господь Бог. Так воплощаются примат коллектива (отдельные страдальцы, будь их хоть тысячи, системой в расчет не принимаются) и свободная конкуренция (лечим только тех, кто имеет шансы выздороветь, а на «неконкурентоспособных» финансирования не напасешься). «Лес рубят — щепки летят» = «Боливар не выдержит двоих» — не так уж далеки друг от друга тоталитарные и рыночные установки.