Новый мир, 2002 №07

Будто бы трем поколениям русских
этого южного города в узких
улочках запрещено
было блуждать без особого дела,
зрению не полагая предела,
непринужденно глазеть
по сторонам с расторопностью бычьей,
не как орел или лев за добычей,
взор кровожадный остря.
Нынче не те времена и порядки, —
глупая на догонялки да прятки
мода пока что прошла,
поднадоели шпионские страсти
прямоходящим, не скалящим пасти,
не волочащим хвосты, —
шастай где хочешь и чувствуй как дома
всюду, в любом — от Помпей до Содома —
городе рады тебе.
Всюду не всюду и рады не рады,
но, например, безо всякой досады,
без отвращения, без предубеждения
тайного против
принял Неаполь меня, приохотив,
не повернулся спиной,
между могилой лежащий Марона
и причинителем бед и урона
к небу воздетым жерлом.
Ты, заплывающий неторопливо
вглубь от извилистой кромки залива,
словно туман, по земле
распростилаясь где шире, где выше,
солнцу подставя цветущие крыши,
мимо живых мертвецов,
сказано в прошлой строфе о которых,
под небесами всезрящими порох
преобращаешь во прах.
Это — с Везувия вид, изнутри же —
как-то родней, и понятней, и ближе,
только в родстве таковом
есть и враждебное нечто — не шутка:
Батюшков тихо лишился рассудка
и в кипарисовый гроб
лег Баратынский не здесь ли когда-то? —
Да, твоего — чур не я — панибрата
слишком опасен удел.
Лучше бы — во избежание риска —
не принимать, обольстительный, близко
к сердцу твою теплоту,
дабы избавиться от неминучей,
праздным зевакой, которого случай
бросил сюда, притворясь, —
глядь, королевского замка ворота
клонами пары увенчаны Клодта
недокентавров гнедых.
Надо же! — Сладко встречать на чужбине
старых внезапно знакомых, отныне
ставших дороже вдвойне,
самодержавной царя Николая
Первого воле покорных, пылая
Севером Юг обуздать, —
здравствуй, смирения гордого идол!
Как ни таился, но все-таки выдал
сам с потрохами себя.

* * *

В ночи, то страша раскатами,
то молниями глаза
высвечивая пернатыми
до самого дна, гроза,
небесного гнева яркая
возвестница наперед,
шары швыряя ли, шаркая
подошвами ли, грядет,
неведомому какому-то
верна приказу, плашмя
бросаясь в огонь из омута,
в пучину из полымя,
над мертвыми, над живущими
в оградах и без оград,
уча за райскими кущами
отверстый провидеть ад.

* * *