Новый мир, 2003 №01

«Не будучи сторонником репрессивных мер по отношению к филологическим изыскам, а равно и подозревая в себе любовь к свободе какого бы то ни было слова на общем фоне душевной терпимости, замечу, однако, <…> что психика во многом зависит от того, что человек непосредственно потребляет, то есть — видит, слышит, смотрит. Смейтесь над моим ханжеством, ребятки, но я не знаю, какой бледной при всех ее способностях фантазией надо обладать, чтобы сочинять и при этом не представить себе, чем может откликнуться у нынешних подрастающих такая духовная, прошу прощения, пища и не откликнется ли потом тебе, стареющему, выводы из твоих же писанин», — пишет Алина Мангутова («Здравствуй, страх, я твой слог. О литературных нравах» — «GlobalRus.ru» ).

«Гонения на Сорокина порождены не стремлением к некоторому идеалу, но устройством человеческого организма, выражающемся в том, что известные предметы вызывают у людей неодолимую рвоту», — считает Максим Соколов («Известия», 2002, 17 июля).

«Когда прямоходящая публика начнет от вони задыхаться — по законам любимой эстетами физиологии сработают системы самосохранения организма. „Идущие вместе“ — лишь первая ласточка», — предупреждает Валерий Кичин («Известия», 2002, № 131, 29 июля).

«Место эстета, обретающего свою миссию в эпатирующей профанов феноменологии дерьма, без сомнения, — „у параши“…» — уверен Михаил Ремизов («Цензура, следовательно, элита» — «Русский Журнал» ).

«Самое омерзительное в „Сале“ — это то, что он оскверняет Ахматову. <…> Николай Гумилев заколол бы за это Сорокина, как крысу», — говорит Василий Аксенов («Итоги», 2002, № 40, октябрь ).

«Немалое количество неглупых и вполне вменяемых людей вдруг делают стойку на факт „предания Писателя Суду“, видя в этом веяние подступающего тоталитаризма, путинофашизм, азиатчину и торжество дикости. <…> [Но] в тоталитарном обществе гражданин Магунянц не смог бы вчинить иск Сорокину — его бы не приняли к рассмотрению, нашли бы способ. Потому что „в суде не дураки сидят“ и понимают, что Магунянцу нужен скандальчик, при этом суд будет выглядеть смешно и глупо. <…> В обществах же демократических всякие идиотские иски, вчиняемые придурками и скандалистами разным подставившимся под это людям, — норма жизни. <…> Это значит, что суд потихоньку перестает восприниматься исключительно как Орудие Государства и начинает возвращать себе свои естественные функции, первейшая из которых — выносить решения по спорам между частыми лицами», — пишет Константин Крылов («Художника обидеть может каждый. Экстремизм „Идущих“ против экстремизма Сорокина» — «GlobalRus.ru» ).

«<…> я тоже не хочу, чтобы в России издавались некоторые произведения Сорокина и ему подобных или по крайней мере распространялись на широкую аудиторию. <…> Однако есть очень большая вероятность того, что результатом процесса (если до него дойдет) будет юридический триумф Сорокина и посрамление его преследователей. При таком раскладе, думается, будет больше проблем, чем ясности в этом спорном вопросе. Поскольку возникнет ложное ощущение, что с решением юридической проблемы, которое часто зависит от качества законов и адвокатов, решена и нравственная проблема. На фоне неминуемого после этого всеобщего воодушевления по поводу очередной победы демократии забудется главное: значительно изменится масштаб допустимой в обществе пошлости. <…> Господа, так если все они за Сорокина, значит, объект репрессий не он, а мы — меньшинство, вынужденное терпеть его творчество на общедоступных прилавках? Правозащитники — ау! Получается замкнутый круг, по бесперспективности действительно напоминающий прежний диссидентский: преследовать по закону — недемократично, выступить публично против — снискать славу борца против свободы и сочувствующего „Идущим вместе“, ждать, что само „рассосется“, — признать задаваемый уровень пошлости за норму», — пишет Олег Беляков («О праве НЕ защищать В. Сорокина» — «GlobalRus.ru» ).

«Еще глупее выяснять, порнографию пишет Сорокин или высокую литературу. Гораздо важнее, можно ли вопрос об авторской ответственности переносить из сферы нравственной в уголовную. И если да, то касается ли это любого автора или только особо успешного и знаменитого», — задается вопросом Галина Юзефович («Дитя добра и света» — «Еженедельный Журнал», 2002, № 37 ).

«Нельзя на основании того, что человек умеет что-то чиркать на бумаге, требовать его неподсудности», — утверждает Наталья Горбаневская в беседе с Михаилом Гохманом («Московские новости», 2002, № 31).

«„Идущие вместе“ сделали Сорокина общероссийским писателем», — считает издатель Александр Иванов («Литературная газета», 2002, № 32, 7 — 13 августа).

«Сейчас почти все, с кем нам приходится беседовать, говорят: „Вы сделали Сорокину рекламу, его продают, тиражи растут“. Мы отвечаем: это аудитория порнографа нашла своего писателя. <…> подчеркиваю — его книги нашли целевую аудиторию», — говорит Борис Якеменко, заместитель руководителя «Идущих вместе» («Литературная газета», 2002, № 32, 7 — 13 августа).