Читаем Новый мир, 2004 №01 полностью

Новый мир, 2004 №01

Последним блюдом подают пирожноездесь на поминках, полагая, что оно,как лак, покроет натюрморт, поскольку прошлоеусопших не блестяще. Ноевреям умирать в Германиихоть и привычно, а совсем несладко. Имв общественном внимании род маниимерещится. Увы, пекарен горек дым,кондитерски дурманящий купечество,чей нос торчит крючком и в обрамленье астрна их пути в небесное отечество,где Нибелунг, и Зиг, и Фриц, и Зороастр.

* * *

После северо-западного, ночью вывшего «у!»,стало бело и ровно и, так сказать, красиво.Но все равно летунью, севшую на метлу,утром еще, как пьяную, боком к метро сносило.В городе снежная буря — развлеченье, эффект.Фары и в окнах свет тут компаньоны плохие,как для небесного пламени — тусклые догмы сект.Что тебе люки, снег? Что вам асфальт, стихии?Только и радость, что ночь, только пурге и надежд,что балдахин, обрушивающий кружево паутины:белые вспышки хлопьев — и слепота промеж,как экран за мгновение до начала картины.Что ж это нам показывали? То ли как хорошистены цивилизации? То ли как плющат сушукости воды и воздуха? То ли что у душиу мировой есть способы сплачивать наши души.

Кусты

1

Еще из жизни прежнейследят за мной глаза,а я уже нездешний,прозрачная лоза.Меня возводит в степеньсозвездий — и в костерботвы кладет, как стебель,ночной смятенный двор.Туннель прута безбытен,суха внутри струя —признайтесь, что невиденвам даже тенью я.Тогда и я, хоть слов нет,скажу, что воспалензрачок мой, как шиповник,шиповник, мой шпион.Шиповник вне сезона,вне замысла и чувств,в твой короб, Персефона,зерно стряхнувший куст —чей корень рвет мне сердце,как пурпурный шифон,к потусторонней дверцеприколотый шипом.

2

Куст, изгибы судьбы,как Минотавр и Минюст,выводящий в шипы,больше не куст, а Пруст.Сгинул лес, где егодядя Том как фантомокружающегозвал, пугаясь, кустом.То, как, дрожью пронзен,прыскал он кровь и трясбелый прах в чернозем,было не битвой рас,а франтовской примеркойслов корневого гнезда,скрытого бутоньеркойаристократа куста.

* * *

Дети здесь хороши, розовые, в кудрях,вздрагивающих, как под легким дождиком гиацинты.И старики, которые каждый, как камень, дряхл,выветренный до трещин, вычерченных, как цифры.Как на надгробье. Или — в справочном словаре.Первые три-четыре — заросли сада в детстве.Три-четыре последних — золотая в старьепуговица с гербом, грош, запеченный в тесте.В общем, восточный точный, то и другое — рай.Что-то всегда промотанное — и кой-какой запасец.Счастье — но от и до, воля — но не за край.Зной, дыханье пустыни. Плещущий ключ, оазис.