Новый мир, 2004 №02

Как видим, после 2000 года «Вестфальская» Россия никуда не исчезла как политическое явление. Но в эпоху Ельцина для «вестфализации» страны были веские основания. Создавалось само Российское государство, которому предстояло выбрать форму власти, правления, экономическую модель и видение внешней политики. «Вестфализация» была большой, но объективной платой за революционный слом старой коммунистической и советской системы. Решая основные вопросы российской буржуазной революции (власть, собственность), политики ельцинского призыва мало-помалу минимизировали последствия дезинтеграции страны и создали предпосылки для превращения России в единое федеративное государство. Большего требовать от революционеров-разрушителей было бы просто несправедливо. «Вестфализация» же по-путински — во многом искусственный процесс, вызванный чувствительностью к рейтингам, в высшей степени бюрократическим мышлением, боязнью гражданского общества и установления прямого диалога с избирателем. Стремление нравиться представителям всех слоев бюрократии, а также законсервировать застой под именем «стабилизации», неумение определять политические приоритеты и желание выполнять одновременно разнонаправленные действия привели к реставрации наихудших проявлений эпохи «парада суверенитетов». Сегодня Россия намного дальше от федерализма, политического единства и региональной стабильности, чем в 1999 году, накануне политической отставки первого российского президента. Пока все держится на популярности В. В. Путина. А завтра?..

«Потом опять теперь»

Мнения о последней книге Виктора Пелевина с невразумительной аббревиатурой ДПП (NN) на кичевой обложке производства издательства «Эксмо» (расшифровывается как «Диалектика переходного периода из Ниоткуда в Никуда»), состоящей из романа «Числа», повести и нескольких рассказов, как и следовало ожидать, диаметрально разошлись. (Большинство рецензентов говорит лишь о романе, и здесь я не буду оригинальна.)

Появление критического разноса Андрея Немзера («Время новостей», 2003, 11 сентября) можно было предсказать с той же вероятностью, как наступление осени после лета: каждый текст писателя вызывает у критика острую аллергию. Но в предыдущих статьях Немзер снисходил до аргументов, на сей же раз критик просто сравнил Пелевина с графом Хвостовым, а его книгу назвал «глумливой, вихляющейся и безответственной болтовней». Что ж, пассаж в романе «Числа» о «мелком литературном недотыкомзере», который питается в своей норке «сырым повествовательным предложением», может показаться обидным. И вообще пелевинская привычка сочинять сатиры на своих литературных критиков малосимпатична. Но уж если на то пошло, существует простой закон физики насчет действия и противодействия, и если желчный зоил имеет обыкновение невоздержанно бранить писателя, то можно предположить, что рано или поздно ему отплатят той же монетой.

Михаил Золотоносов, который всегда и обо всем пишет с брюзгливой гримасой, тоже вынес свой приговор: непереваренная «японщина», «олитературенная галиматья» («Московские новости», 2003, 27 сентября).

Если Немзер сравнивает Пелевина с графом Хвостовым, то Игорь Зотов — с капитаном Лебядкиным. «Никакого литературного интереса», «кроме разве что поверхностной пропаганды основ буддизма», пелевинские тексты «не представляли и не представляют», а новым романом «ДПП» Пелевин наконец «занял свое законное место в паноптикуме русской литературы — место капитана Лебядкина. В „ДПП“ проявился во всю свою мощь неистребимый дух Пелевина-графомана». (Хотя Игорь Зотов преследовал цель поразмашистее уязвить автора и явно не задумывался о тех коннотациях, которые придал фигуре героя Достоевского литературный ХХ век, он нечаянно задел довольно занятную тему, к которой мы еще вернемся.)

Характерный мотив газетных откликов на новый роман: Пелевин повторяется. «Череду подновленных опять» увидел в новой книге Пелевина Александр Архангельский («Известия», 2003, 6 сентября); о том же пишет Вита Окочурская: «Роман „Числа“ — крохи, сметенные с собственного <…> стола». («Русский Журнал», 2003, 2 сентября).

И наконец, есть те, кто увидели в книге Пелевина не самоповтор, но новое качество. Так, Дмитрий Быков считает, что писатель опять попал в «главные болевые точки», что его новая книга — очередной «прорыв» («Огонек», 2003, № 32); Антон Долин («Газета», 2003, 15 сентября) уверен, что «взвешенная, умная, искренняя и талантливая» книга Пелевина заставляет понять «суть обыкновенного чуда хорошего писателя», а в Сети Василий Пригодич, как всегда, рубит сплеча: «Скажу честно: последняя книга Пелевина просто-напросто гениальна».

Если Пелевин повторяется, то что он повторяет?