Охлопков опрокинул рюмку и не закусывая взял пальто, попрощался, вышел, вдевая руки в рукава, нахлобучивая шапку. У калитки стоял милицейский “уазик”. Мелькнула мысль попросить сержанта об одолжении... но передумал, вокзал недалеко: подняться на верхнюю улицу, перейти мост, дальше мимо церкви, еще один мост — уже над железной дорогой, и все. И он обогнул изгородь, перешел ручей, взошел на верхнюю улицу, оглянулся, не спускается ли трамвай, нет, трамвая не было. В холодном воздухе летела снежная крупа. Деревья матово лоснились ледяной коркой. И перила моста. Внизу темнела река. Взгляд зябко съеживался. Не верилось, что синенебый, белолобый птичий Дан Апр — как эту реку называли скифы — и мрачная ширь воды под облезлыми мостами одно и то же.