Новый Мир ( № 3 2010)

— Никто не пьет, все только курят, наконец дают первый звонок, по трансляции голос помрежа: “Прошу всех к началу спектакля”. А я вдруг понимаю, что в динамике тишина, из зала ни звука — хотя зритель давно должен сидеть и даже хлопать от нетерпения.

От щелчка кольца на ее пальцах громко звякнули.

— Что такое? Почему? Я поднимаюсь к осветителям. “Что случилось?” Выглядываю в окно и вижу, что в театре никого нет! Что подо мной абсолютно пустой зал!

Она распахнула руки, чтобы обнять невидимое пространство.

— А потом заметила, что нет, имеется в партере человек, и накрыт этому человеку стол — прямо в зале, на креслах накрыт, и что человек этот спокойно выпивает, закусывает. И тогда я понимаю, что никакой партии не будет. Что играть мы будем для этого неприметного господина. Вот этот опрокидывающий стопку человек и есть наш зритель, наш заказчик.

Она опустила голову, и пряди ее черных волос упали на мокрую стойку.

Я невольно протянул ладонь, чтобы убрать их.

— Сперва я отказалась, но меня уговорили, уболтали — один раз сыграем дляпупса —наши его уже окрестили, — зато спектакль вернут, и будем собирать аншлаги. Актер, он ведь такое существо, на все в душе согласен. Вот и я согласилась. Гадко было на душе, конечно. Скверно. Но потом даже весело, как на репетиции. Однако самое интересное случилось во втором действии. В антракте нас попросили собраться за сценой, к нам вышел охранник и произнес одну фразу.

“Он будет лежать”, — сказал он.

— То есть? — Я вопросительно поднял глаза.

— То есть когда мы начинаем, я вижу, что человек в партере спит,

буквально — лежа прямо на креслах, и даже подрагивает плечом от храпа. Так что доигрывали мы спектакль под громкое сопение русской демократии. Когда пошла финальная музыка, он проснулся и даже пытался хлопать, что-то кричал — но охрана подхватила и вытащила. А я смотрела ему в спину и понимала, что мои отношения с театром кончились. Не потому что театр развалился, как я раньше думала, а потому что исчез зритель и мы давно играем перед пустыми креслами, перед спящим залом.

— И вы, конечно, ушли из театра…

— Я подала заявление через месяц — чтобы мой уход не связывали с этим случаем, не хотела почему-то, не знаю… Тогда многие из молодых уходили, никто на мое исчезновение не обратил внимания, и я пустилась в свободное плавание.

Она прикусила губу.

— Опуская подробности, сразу переходим к следующему действию — вы не обидитесь? Наступили времена, когда наши банкиры наконец поняли, что спальни в стиле “мадам Помпадур” — это пошлость.